Когда она искушает

Сэндс Габриэль

Де Росси насмехается. — С каких это пор ты стал таким чертовым гуманистом? Только не говори мне, что тебе есть дело до тех, с кем мы ведем дела.

— Я нет. Но мне не наплевать на таких людей, как Мартина — невинных людей, которые родились в этой жизни. Я не хочу, чтобы эти смерти были на моей совести, Де Росси. Я ждал возможности, которая позволила бы мне сделать это чисто, и разумно или нет, но я получаю то, что хочу.

Он смотрит на меня так, словно я потерял голову. — Я уже сказал…

Я бы еще сильнее

надавил на него, чтобы он сдержал свое слово, но этого будет недостаточно. Мне нужно добавить что-то еще к сделке. — Каков твой план? Ты собрал необходимую поддержку?

Он смотрит на меня сузившимися глазами, потом встает и идет наливать нам виски. — Пока нет.

— Теперь я знаю, почему Моретти и Де Роза отказались от встречи. Сэл сказал им, что у него есть зацепка на Мартину. Должно быть, это произошло после того, как с ним связался Поло.

— Да, теперь она ему точно не светит. Но наш прогресс замедлился, как бы мы ни старались его подтолкнуть. Есть колебания.

Я беру у него стакан и делаю глоток. — Я нужен тебе, Де Росси. Все идет не так, как ты думал. Сэлу удается держаться за свою поддержку, потому что ты уже много лет не появляешься в Казале. У Сэла много недостатков, но, по крайней мере, все знают, что это за недостатки. Ты же, напротив, загадка. Никто не любит неизвестность.

— Вот почему я веду переговоры со всеми этими людьми лично, — возражает он.

— Да, но для построения отношений нужно время, а у тебя его в обрез. Ты не можешь позволить себе больше играть в дипломата. В этой ситуации нужен диктатор.

Он садится напротив меня и почесывает подбородок, похоже, обдумывая сказанное. — Склони колено, иначе… Я не хотел втягивать наемников во внутренние дела клана, но у меня и без них нет достаточной огневой мощи, чтобы обойтись без такой угрозы.

— Тебе не нужно угрожать их жизни, только их деньгам.

Его глаза вспыхивают интригой. — Что ты предлагаешь?

То, чего я себе обещал никогда не делать.

Я могу раскрыть ему все тайники, которые я устроил для семей.

Если я это сделаю, моей репутации конец.

Никто никогда больше не будет мне доверять, но… Черт. Оно того стоит. Если я готов отдать Мартину ради этого, то чем еще можно пожертвовать?

— Большинство семей хранят значительную часть своих личных денег и ценностей в охраняемых хранилищах, которые я спроектировал. Я знаю, где они расположены, и встроил "черные ходы" в системы безопасности.

По выражению лица де Росси можно понять, что он понимает, к чему это приведет. — Значит, у тебя есть доступ к богатствам клана, — пробормотал де Росси.

— Не ко всем, но ко многим. Скажи слово, и я смогу все это заблокировать. Возникнет паника, и этого будет достаточно, чтобы переломить ход событий в твою пользу.

Он откинулся на спинку

стула. — И все, что ты хочешь в обмен на это…

— Быть тем, кто убьет Сэла.

Он взбалтывает виски в своем стакане, затем поднимает голову и смотрит мне в глаза.

— Договорились.

ГЛАВА 32

МАРТИНА

Из кухни выходит Валетина с двумя чашками чая, от которых идет пар, и протягивает мне одну. — Ты бледная, Мартина. Ты уверена, что не хочешь прилечь? Возможно, подействует обезболивающее.

Я прикусила язык. Нет, я не хочу лежать. Я даже не хотела принимать обезболивающие, но моя невестка настояла на том, чтобы я их приняла, увидев, как я вздрогнула, когда она дотронулась до моего запястья. Поло оставил несколько синяков, но ничего такого, что не исчезнет через несколько дней.

Что мне действительно хочется сделать, так это ворваться в кабинет брата и потребовать от Джорджио объяснений.

Да, я ожидала, что он будет вести себя по-другому, когда приехал, но я не была готова к этой идеальной маске безразличия. Вчера вечером Джорджио провел не менее двух часов с ртом между моих ног, а десять минут назад он смотрел на меня так, словно не знал меня.

Неужели все так и будет, пока он здесь?

Я чуть не умерла, но, очевидно, его забота простирается так далеко. Если бы роли поменялись местами, я бы не заботилась ни о чем, кроме того, чтобы быть рядом с ним. Но, похоже, его гораздо больше волнует мнение моего брата, чем поддержка, в которой я нуждаюсь.

Может быть, дело в обезболивающих препаратах или в том, что за последние несколько часов в моем организме накопилось слишком много адреналина, но от этой мысли у меня в животе вспыхивает ярость.

— Я в порядке, — говорю я, крепко сжимая чай в ладонях, хотя чашка слишком горячая. — Я скоро усну.

Валентина убирает прядь волос с моего лица, ее взгляд мягкий, но обеспокоенный.

— Теперь, когда Джорджио разговаривает с Дамиано, не хочешь рассказать мне, что произошло на самом деле? Ты была скудна на подробности.

Да, потому что я старалась быть верной Джорджио. Я не уверена, что мой брат знает много об истории семьи Джорджио, и не хотела быть той, кто разглашает его секреты.

Теперь эта преданность оставляет во рту кислый привкус.

Взгляд Валентины опускается на несколько дюймов ниже, и я замечаю кулон, который Джорджио подарил мне, — тот, что все еще висит у меня на шее. Мой гнев сменяется колючим чувством сомнения.

Он не хотел, чтобы Дамиано узнал об этом, но почему? Что, по его мнению, сделает мой брат? Будет угрожать убить его за то, что он совратил его сестру? Это же абсурд. Если я скажу Дамиано, что Джорджио мне нравится и я хочу продолжать с ним встречаться, он меня не остановит. Я в этом уверена.