Когда она искушает
Шрифт:
— Да, конечно.
— Я вернусь с ужином, — говорит она и закрывает за собой дверь.
Из-под кресла выглядывает одна из новых игрушек Софии — мышка-плюшик. Я хватаю ее и швыряю через всю комнату. Это ее новая любимая игра. Как и ожидалось, она оживляется и бежит, чтобы вернуть ее мне.
Я опираюсь головой о край кресла и бросаю игрушку еще несколько раз.
В следующий раз Софи игнорирует игрушку и подходит понюхать письма, лежащие на краю кровати.
Она сбрасывает их мне на колени и садится рядом, бросая на меня выжидательный взгляд.
— Эй, ты не можешь играть
Когда мои слова не возымели должного эффекта, я подала знак и посмотрела вниз на небольшую стопку писем. Они скреплены черной резинкой. Из-под нее выглядывает мое имя, написанное почерком Джорджио.
Глупо продолжать смотреть на них. Но теперь, когда они у меня в руках, я понимаю, что любопытство не позволит мне оставить их нераспечатанными. Я снимаю резинку и открываю конверт с самой старой датой.
Почерк Джорджио мне почти не знаком, кроме нескольких заметок на полях различных книг в его библиотеке. Шрифт изящный, с неожиданной изюминкой.
Дорогая Мартина,
Я не помню, извинялся ли я вообще. Но я сожалею. Мне чертовски жаль. Если бы мы беседовали лично, я представляю, как ты спросила бы меня, за что я сожалею. Список моих проступков длинный, и записывать их будет больно, но это нужно сделать. Я буду писать их по дням.
Мне жаль, что я не дал тебе утешения, в котором ты нуждалась после нападения Поло. По правде говоря, мне было гораздо легче потерять себя в фантазиях о мести, чем быть рядом с тобой. Когда ты позвонила мне из дома и рассказала о случившемся, я впервые познал, что такое страх. Осознание того, что ты в опасности, а я нахожусь за сотни километров от тебя и физически не могу тебе помочь, было мучительным. Я не мог вздохнуть спокойно до тех пор, пока впервые не увидел тебя здесь, в безопасности, с твоим братом и невесткой, и когда я это сделал, думаю, какая-то часть меня восстала против мысли о том, чтобы еще раз пережить нечто подобное.
Я сказал себе, что поступил правильно, оттолкнув тебя. Мир станет лучше, если в нем не будет Сэла Галло. Но, конечно, Сэл так или иначе уйдет, и теперь я понимаю, что мне не нужно быть тем, кто это сделает. Убийство его не решит моих проблем. Нет, для этого я должен сделать нечто гораздо более сложное. Я должен посмотреть на себя со стороны и посмотреть в лицо демонам, которые заставили меня совершить столько ошибок, когда дело касалось тебя.
Джорджио
Я дважды перечитал письмо, прежде чем аккуратно сложить его и положить обратно в конверт. Мое сердце бешено колотится. Я вспотела. Я встаю с пола и разминаю руки, не зная, что с собой делать.
Это было… честно.
Страшно.
Джорджио не умеет выражать свои эмоции, но, видимо, он более чем способен объясниться в письменном виде.
Мысль о его ужасе от того, что он знает, что со мной происходит, и находится слишком далеко, чтобы помочь, смягчила меня. Конечно, я знала, что он волнуется. Я слышала это в его голосе по телефону, но ужас — это совсем другая эмоция. Это свойственно простым
Ах, да. Думаю, под этим красивым лицом, прекрасным костюмом и фасадом постоянного контроля он состоит из того же, что и я.
Из того, что делает нас людьми.
А люди делают глупости, когда они напуганы. Я знаю это лучше многих.
Я смотрю на два других письма на полу, в равной степени испытывая любопытство и опасения. За что еще он будет извиняться? Как еще он смягчит боль?
Надув щеки, я выдохнула и решила подождать, прежде чем читать следующее письмо. Не думаю, что смогу сейчас выдержать еще одно.
Я принимаю ванну, а когда выхожу, Валентина уже снова в моей комнате. Она сидит на краю кровати.
Она поднимает на меня взгляд от своего телефона, и я сразу понимаю, что что-то случилось.
Я спешу к ней. — Что случилось?
Ее глаза расширены и обеспокоены. — Они все только что ушли. Дамиано, Рас, Джорджио.
Мой желудок падает. Они ушли, не попрощавшись.
— Они…
— Они пошли убивать Сэла.
О Боже. Что, если что-то случится? Дамиано будет хорошо защищен, но как быть с Джорджио?
Кровь застывает в моих жилах, делая тело ледяным. Мысль о том, что я больше никогда не увижу Джорджио, обрушивается на меня как удар грузовика, и это невыносимо.
Он должен вернуться.
Я опускаюсь на кровать рядом с Валентиной и закрываю лицо ладонями.
ГЛАВА 37
ДЖОРДЖИО
В этой части городка местность достаточно суровая. Мы долго едем по ухабистой грунтовой дороге, прежде чем свернуть на шоссе, испещренное выбоинами. Мы находимся примерно в пятидесяти километрах от места расположения одной из конспиративных квартир Сэла. Калисто передал де Росси информацию о том, что Сэл проведет там выходные с тридцатью охранниками. С помощью Калисто мне удалось взломать камеры и определить их местоположение, так что две машины с солдатами Де Росси, едущие впереди нас, уберут большинство из них еще до нашего прибытия.
Я смотрю на руки Раса, лежащие на руле "Mercedes". Другой рукой он набирает текст, лишь наполовину обращая внимание на дорогу.
— Руки на руль или давай я поведу.
Он переводит взгляд на меня в зеркале заднего вида. — Ты кто? Наша полиция безопасности?
— Было бы обидно, если бы Де Росси погиб в автокатастрофе по дороге к Сэлу, потому что ты был слишком занят, набирая убогий текст.
Он закатывает глаза и бросает телефон на консоль. — Хочу сказать, что те счастливчики, которые получали мои секс-сообщения, называли их эротическими шедеврами. Я подумываю об издании книги.
Де Росси усмехается. — Это то, чем ты планируешь заниматься на пенсии?
— Конечно. — Рас ухмыляется. — Не думаю, что это произойдет в ближайшее время, так что у меня есть много времени для сбора нового материала.
Пенсия. Странное понятие, когда речь идет о таких, как мы. Сделанные люди не уходят на пенсию. Мы умираем. Некоторым счастливчикам, которые становятся слишком старыми для игры, дается шанс исчезнуть в безвестности, но это редкость.
До недавнего времени я никогда не задумывался о своем будущем так далеко.