Когда у меня будет вечность
Шрифт:
– Занять немного времени, - повторил я обескураженно.
В самом деле, что такое какой-то год среднестатистического обывателя во имя науки!
Люди на многое идут ради науки или искусства. Ради картинки на экране журналисты едут в горячие точки, создавая лишние трудности своим же, тем, кто там выполняет боевую задачу. Стоит ли она того, эта картинка?
– Но... почему именно я?
– пожалуй, этот вопрос волновал меня больше всего.
– Понимаете...
Обычно фразы, начинающиеся с этого слова, предвещают некую неудобоваримую
– Мы долго искали человека... не слишком, скажем так, выдающегося и не глупого, обладающего определенными способностями, не важно в какой сфере, но и не гения, не привлекающего к себе особого внимания законопослушного гражданина, но при этом не святого... В общем...
– Среднестатистического обывателя, - закончил я за него.
– Обычного человека, живущего обычной жизнью. Я не говорил "обывателя", - сказал он то же самое другими словами.
– То есть из всех обычных я оказался обычнее всех, вроде нулевого километра?
– Не только в этом дело, у вас к тому же замечательная особенность зрения, на которую можно списать побочный эффект. Вы понимаете, о чем я говорю...
– О да, прекрасно понимаю!
За мной следили, как за кроликом, в научных целях.
Мне стало ясно, наконец, что объединяет Рокера, Старушку, в смысле Балерину, и того неприметного типа. Правда, с последним было понятно не до конца.
– И все же, две истории мне известны, а третий...?
Я попытался описать словами того с виду ничем не примечательного человека, который, на мой взгляд подошел бы на роль среднестатистического обывателя гораздо лучше, чем я.
Меня прекрасно поняли.
– Наверняка, любовь прошлась и по нему кирзовым своим сапогом, - ожилао я нового откровения.
– Он не переживал никакой трагической истории любви...
– Но как же?..
– Как же он попал в эту компанию свободных борцов с вирусом любви?
– закончил за меня офтальмолог.
– Очень просто.
– Он гей? Или импотент?
– спросил я напрямую.
– Женоненавистник?
– Ни то, ни другое, ни третье... Он не способен испытывать любви вообще. И, заметьте, прекрасно чувствует себя при этом.
С последним утверждением я готов был поспорить, но не стал этого делать, а просто спросил:
– Как так? Вообще не способен?
– Да. Это как, скажем, дальтоники. Есть же люди, не способные различать цвета или с какими-то еще дефектами зрения.
Я нахмурился.
Я прекрасно бы жил без этого дефекта зрения, если бы не этот тип. Так что если у вас вдруг есть знакомый офтальмолог... В общем-то, это то, ради чего я и затеял рассказывать эту историю.
Хотя, надо признать, моя жизнь была бы гораздо скучнее и я не встретил бы любовь, у меня не было бы своей выставки, я никогда не увидел бы мир, таким какой он есть на самом деле - в золотом сиянии.
Я
Если бы я сказал об этом господину офтальмологу, он бы заметил на это, что у дальтоников тоже может быть своя теория о черно-белом мире - не случайно именно таким его видят собаки и пчелы и люди, переживающие клиническую смерть.
Не знаю, кто прав, я или пчелы...
Я осознал вдруг, остро, остро осознал... Мне мало, слишком мало жизни, я ощутил жажду Вечности, и это было сильнее, чем просто жажда.
Я понял, что если у меня будет Вечность, я смогу выучить все языки, которые только есть в мире.
Но если все, у кого будет Вечность, выучат все языки, что есть в мире, то и не будет никаких языков - а только один единый Вселенский богатейший язык.
Если у меня будет Вечность, я научусь пониманию, я смогу понять каждого и без слов, моя способность к эмпатии разовьется до такой степени, что я смогу чувствовать любую эмоцию каждого, как свою, не просто проникать в чьи-то мысли, но думать ими.
Но если все, у кого будет Вечность, научатся абсолютной эмпатии, то уже не нужно будет никакого понимания, да и само понятие "эмпатия" исчезнет.
Когда у меня будет Вечность, я постигну все искусства, научусь танцевать, отрываясь высоко от земли, так, что танец превратится в полет, я научусь писать такие картины, что люди, предметы будут на них оживать, но это не будут бездушные клоны.
Но когда все, у кого будет Вечность, вдыхать жизнь в искусство, то не будет и самой грани между ними.
Когда у меня будет Вечность, я постигну все науки, открою все тайны мироздания.
Но когда все, у кого будет Вечности, откроют все тайны Мироздания, они не будут уже тайнами.
Когда у меня будет Вечность, я научусь любить в совершенстве, я стану совершеннейшим из созданий.
Но когда все, у кого будет Вечность, станут совершеннейшими из созданий, то мы станем единой бесконечностью, наполненной Любовью.
Когда у меня будет Вечность.
Когда?
У меня...
Будет Вечность?
Я забыл спросить у них о самом главном: чем закончился эксперимент, хотя,они все равно не сказали бы мне правду. Нужно встретиться, поговорить об этом с Виталиком. Если такая вакцина существует, то нужно ее изъять и обезвредить. Хотя, даже если она и есть, кто будет вводить ее добровольно? А если недобровольно. Если над людьми будут ставить эксперименты, так же незаметно, как надо мной?
Может и уже ставят? Миру угрожает нелюбовь. Значит, нужно любыми путями добиться, чтобы клинику закрыли. И я первый буду кричать во все рупоры о том, что они сделали со мной.
Я добьюсь, чтобы безумного офтальмолога лишили лицензии, и никто не сможет мне помешать, я найду возможность предупредить мир об опасности. Я открою новую выставку и назову ее "Антивирус" и на презентации расскажу журналистам всю правду, и это станет сенсацией. Возможно, кто-то из них поможет опубликовать этот мой дневник.