Когда в задаче одни неизвестные
Шрифт:
— А не скажешь, отчего эта кличка — «Звонарь?»
— Ясно, отчего. Любил Кален покрутить языком, позвонить, вот и прозвали.
— Ну, а Девятый?
Рахим подумал.
— Этого не знаю, не интересовался.
— Ладно. И это проверим.
Рахим опять помедлил.
— Нет, больше я никого не знаю.
— Ну, а Джанибек... Как его?
— Джанибека не знаю.
— Вот и мы тоже не знаем его фамилии. Но узнаем... А имя Умырзак или фамилия Умырзаков что-нибудь говорит тебе?
— Нет, не знаю.
—
— Проверьте, проверьте, — согласился Рахим. — И меня не забудьте проверить.
— Не забудем, — вроде беспечно отозвался Айдаров. А в мозгу: «Он думает, что смело поступает. Эх, чудак».
— И скорей, начальник, — продолжил свое Рахим. — Скорей проверяйте.
— А как, по-твоему, сделать, чтоб скорей?
Рахим поколебался.
— А скорей — вызови отца, братишку, Булата, вызови сестру Шолпан из Аральска, тетю Зину Ежову — рядом живет. Они знают, когда я был в Кзыл-Орде, когда в Аральске. Делай очную ставку — и на свободу меня.
Айдаров помедлил.
— Ты молодец, соображаешь. И очную ставку ты получишь. Но не сейчас, попозже. Понял?
Рахим заметно потускнел. «Наверно, ругается про себя», — подумал Айдаров.
— Усек, — наконец сказал Рахим. — Зачем же приходили?
— Как зачем? Думал, ты поможешь установить друзей Звонаря. Но ты ничем нам не помог.
— По-честному — не знаю я больше никого. А восьмерки кружить — зачем?
— Что ж, тогда придется распрощаться... А что касается очной ставки — дня через два-три получишь. Это я тебе обещаю.
Подполковник Сарсенбаев
Он положил перед Шамовым большой лист бумаги, на нем — схематическое изображение локомотивного депо, всех тупиков и путей, ближайших к вокзалу, перрон, вокзал.
— Давайте-ка вглядимся в эту схему как следует, — предложил Сарсенбаев. — Это вот — нарядная локомотивного депо — ведь тут вы получаете наряды на поездку? Это пункт технического осмотра вагонов, это...
Шамов переводил взгляд с одного прямоугольника на другой, на третий.
— Да, все понятно.
— Очень хорошо, — сказал Сарсенбаев. — Вот вам карандаш. Чертите, рисуйте как можно точнее свой путь от нарядной депо до вокзала, свой путь тогда — вечером, десятого числа.
— Зачем вам это? — поднял голову Шамов. — Привязали меня своим невыездом, Оксанка с ума сходит. В отпуске мы, хотели ехать...
— ...На Черное море?
— На Черное... Только с вами не получается...
— Нет, гражданин Шамов, это с вами. Честное признание свидетеля никогда не ставилось ему в вину, даже представить подобное — и то диковато. А вот ложные показания...
— Какие показания? Трепанулся я этому недоноску, пошутил... Что, по-вашему, такого не может быть?
— Может. Почему же нет?
— Тогда в чем дело?
— А в том, гражданин Шамов, что время, когда вы шли на вокзал и когда
— Ну и что?
— Слушайте, Шамов, — сдвинул брови Сарсенбаев, — ведите себя посдержанней, вы ведь слова не дадите сказать.
Шамов похлопал глазами.
— Ну, извините... В моем положении, понимаете...
— В моем тоже. Понимаете?.. — И без того было неприятно на душе: только что доложили о растрате в большом, пожалуй, самом большом магазине орса, а тут еще раздражающий гонор Шамова... Но Сарсенбаев пересилил себя. — Так вот, — старался он дальше говорить ровно, — в одно и то же время произошло два события: вы шли на вокзал, а кто-то убил Мамбетова, по кличке Звонарь. Используя вашу манеру выражаться, такое может быть?
— Может.
— Вот видите... И мы хотим помочь вам восстановить все, что может представлять для нас интерес... Итак, берите карандаш, берите, берите.
Шамов пожал плечами, но взял.
— Значит, вы вышли...
— Да, я вышел из нарядной.
— Так. Рисуйте, рисуйте.
— Ну вот... Прошел тут... Тут... Дальше завернул за путеизмерительный поезд... — Карандаш остановился, даже подался назад.
— Значит, завернули за поезд и увидели...
— Увидел?.. Ничего я не увидел.
— Бросьте, Шамов, увидели.
— А, вон для чего вы придумали все это с рисованием!.. Мало ли... Карандаш!.. Что, я теперь и руки не могу оторвать от этого вашего чертежа?
Сарсенбаев подождал.
— Ну, все? Или еще повозмущаетесь?
Шамов хмыкнул.
— Ладно, идемте дальше. Итак, вы завернули за путеизмерительный поезд... Рисуйте, рисуйте дальше.
Карандаш быстро пробежал рядом с прямоугольниками вагонов — споро, но не совсем уверенно, наехал даже на один из прямоугольников-вагонов.
— Ну вот, тут я вышел на перрон.
Шамов довел линию до перрона на схеме и положил карандаш.
— Нет, Шамов, — не вышли вы тут на перрон... — тихо сказал Сарсенбаев. — Люди видели, как вы пошли от нарядной депо в сторону вокзала и почти сразу же, притом почти бегом, вернулись обратно... Так будете говорить правду?
Шамов помолчал, опустив голову. Сарсенбаев не торопил. Это карандаш подсказал ему, что Шамов вернулся, испугавшись чего-то, ни от кого он не слышал о том, что сказал.
— Да, я вернулся...
«Вот молодец карандаш!» — порадовался Сарсенбаев. Вслух тихо спросил:
— Испугались?
— Да, испугался... Только завернул за поезд, а тут они...
— Сколько их было?
— Двое.
— Нападающих двое?
— Нет, всего двое. Звонарь держался за живот... Другой, против него, с ножом.
— А кто — «другой?»
— Другой?.. Я его не знаю...
— Звонаря знали?
— Да, того знал... Так, немного. Случайно познакомили.
— А второго видели когда-нибудь?