Когда вмешалась жизнь
Шрифт:
— Ты знаешь ответ на этот вопрос. Мне просто нужно кое-что тебе сказать, прежде чем я останусь голой.
Он снова поправил промежность без особого успеха, потому что места для маневров уже не оставалось.
— Безусловно, знаю, но хотел бы удостовериться… полностью голой?
Твердый. Как. Камень.
— А бывало иначе?
— Три дня на прошлой неделе…
Она закатила глаза.
— Ты о моем пятидневном менструальном цикле? Так ты уже на четвертый день добился желаемого в душе.
Твердый до боли.
— Говори то, что тебе нужно сказать.
—
— Я передумал.
Леви побарабанил пальцами по ноге.
— Мне нравится нежиться с тобой по утрам в постели. Пить кофе на балконе, разговаривать о том, что, по-твоему, ты можешь «надрать мне задницу» в волейболе, хотя я и выше. Мне нравится обедать на кухне и заниматься сексом после обеда на диване. Мне нравится работать весь день, пока ты сто раз все реорганизуешь вокруг, прежде чем отправиться на крышу и до конца дня проваляться у бассейна. Мне нравится стук твоих высоких каблуков по каменному полу, обычно около шести, знать, что ты голодная и одета во что-то, из-за чего я могу свалиться с этого табурета. Мне нравится каждый вечер водить тебя в новый ресторан и как ты срываешь с меня половину одежды в лифте, когда мы возвращаемся домой. — Он пожал плечами. — Мне нравится такая жизнь. Если ты получишь работу, все изменится. Неа. Я не буду участвовать в этой ужасной затее.
Голова Паркера выдвинулась вперед, челюсть опустилась к полу.
— Ты серьезно?
— Смертельно. Если хотела получить работу, надо было сказать об этом в тот день, когда мы это обсуждали. Я отменил свое предложение. Прости, детка. А теперь… — он поманил ее пальцем, — …иди сюда. Давай проверим твою линию загара.
Она моргнула. Чуть подождала. Конечно, она знала, что пять — максимум десять минут — это то, сколько нужно, чтобы понять, говорил ли он правду или шутил. Это не мешало Леви наслаждаться каждой секундой, пока его глупое сознание не изрыгнет правду. Его способность держаться во имя хорошей шутки улучшилась с годами по мере практики.
— Ты — эгоистичный богатенький мальчик.
Иногда она переходила в наступление. Этот сценарий ему тоже нравился.
— Согласен. Бикини… его снимешь ты или я?
— Леви Джозеф Пейдж, если ты серьезно, то единственное, что мне нужно сказать маме, — во сколько мой самолет прибывает в Де-Мойн.
— Мне также нравится, как ты сжимаешь руки в кулачки и поджимаешь пальцы ног, когда злишься.
Паркер опустила взгляд вниз и расслабила пальцы рук и ног. Затем посмотрела на него, сузив глаза. О, этот взгляд. Еще одна его любимая черта. Он тоже немного прищурился; обычно через несколько секунд это вызывало у нее улыбку против ее воли.
Никакой улыбки. Скорее, самодовольная ухмылка. Она потянула завязки на шее, позволяя верху упасть. Затем сняла плавки и швырнула их в него. Они приземлились на чертежный стол.
— Ты назовешь мне имя? А потом позвонишь?
Девушка явно не знала правил. Она играла грязно. Очень грязно. Леви не был жалким придурком, управляемым своим пенисом. До… этой
— Я отправлю тебе адрес электронной почты и позвоню завтра утром.
Огромная самодовольная улыбка расплылась по ее лицу. Он расстегнул шорты, когда она подошла к нему.
— Видишь… — ее ресницы затрепетали, — …было не так уж и сложно, не так ли?
Девушка понятия не имела, насколько невероятно сложно это было… но ей предстояло узнать.
*
Паркер позвонила маме два дня спустя.
— Я готова отречься от тебя, Паркер Джой. Ты — безработная. Живешь с каким-то парнем, с которым я даже не знакома. И ты игнорировала мои сообщения и телефонные звонки всю последнюю неделю. Ты могла лежать мертвой в канаве, а я и не знала. Как думаешь, что я чувствую при этом? Когда-нибудь, юная леди, у тебя родятся дети, и я надеюсь, что они будут ненавидеть тебя так же сильно, как ты ненавидишь меня.
Паркер ухмыльнулась, закрыла глаза и откинулась на спинку шезлонга у бассейна на крыше. Она надела наушники, чтобы двое других жильцов, находившихся в нескольких футах дальше, не могли услышать, как ее безумная мамаша разглагольствует.
— У меня собеседование через две недели.
— Пожалуйста, скажи, что оно в Де-Мойне.
— В Финиксе.
— Паркер. Ты меня убиваешь. Неужели ты этого хочешь?
Она засмеялась.
— Я скажу Леви, чтобы он свозил меня домой в гости. Ты его полюбишь.
— А ты его любишь?
Улыбка Паркер стала еще шире.
— Да.
— Уверена, что это не простое увлечение? Или, может, ты под кайфом от своего маленького бунта и принимаешь это за любовь, потому что этот парень был твоим соучастником в преступлении.
— Мы не грабим банки, мама. Неужели ты не можешь порадоваться за меня?
Джейни вздохнула.
— Я пытаюсь, но это сложно, потому что мне не нравится беспокоиться о тебе, но это невозможно, когда ты так далеко. А как же ферма? Пайпер и Калеб закрывают сделку на дом на следующей неделе. Ты выставишь ферму на продажу? Для аренды? Тебе нужно обсудить это с Пайпер до рождения ребенка, иначе потом ей будет не до того.
— Я знаю. И мы все обсудим.
— Когда?
— Боже, скоро. Я же сказала, что поговорю с Леви о поездке домой.
— Я скучаю по тебе.
Паркер потерла глаза.
— Я тоже по тебе скучаю. Скоро созвонимся.
Глава 39
Паркер открыла дверь и хмуро посмотрела на Рэгса. Передний угол дивана стал его любимым местом для траха.
— Ладно, Рэгс. Этот диван, вероятно, стоит тысяч пять. Нам нужно достать тебе плюшевую игрушку или что-то более подходящее для твоих нужд.
Он проигнорировал ее.
— Леви?
Она заглянула в его кабинет. Его там не оказалось. Она открыла дверь в их спальню.
— Ох, черт, — прошептала она.
Мышцы. Пот. И низко висящие на бедрах шорты. Леви отжимался на полу, с беспроводными наушниками в ушах. Паркер подошла к нему сзади и провела пальцем по его спине.
Он не прервался ни на секунду.
— Я почти закончил, — крикнул он громче, чем нужно.
— Господи Иисусе… — Она закусила нижнюю губу, любуясь, как перекатываются мышцы под его упругой кожей.