Когда земли окутает мрак

Вуд Яна

XIII

За день до событий в трактире «Фэй-Чар»…

Хейта подхватила с земли пару сухих сосновых веток. В ее вязанке прибыло хвороста. Брон шагал рядом. За его спиной высился уже целый скирд хрусткого валежника.

– Здорово, что огонек пока не загорелся, – улыбнулась девушка. – Это значит, что всё тихо-мирно. Да и нам какая-никакая передышка.

Оборотень не ответил. Он бы с радостью отправился сейчас кого-нибудь спасать. Схватился бы с чудовищем. Да что там! С целым полчищем лютых тварей. Лишь бы не идти подле Хейты, изнывая от страха и чувства

вины, томясь осознанием, что дольше молчать невозможно, ибо лучше случая, верней всего, уже не представится.

Погруженный в собственные мысли, Брон не заметил, с каким вниманием разглядывает его девушка. И чем дольше она глядела, тем пасмурней и тревожней становилось ее лицо. Внезапно Хейта остановилась.

– Я думаю, довольно.

Грубо вырванный из пучины невеселых помыслов, оборотень недоуменно оглянулся.

– О чем это ты?

– Довольно молчать и ходить вокруг да около, – решительно заявила Хейта. – Выкладывай, что не так!

Брон замер. Сердце его точно стиснула чья-то мертвая, холодная рука. Но изнуренный внутренней борьбой, он даже не подумал отпираться. Потупив обреченный взор, оборотень мрачно проговорил:

– Я должен поведать тебе кое о чем.

Девушка сдвинула брови.

– Что-то мне подсказывает, этот рассказ мне не по нраву придется.

– Можно и так сказать, – качнул головой тот и снова умолк.

Оборотень тщился подобрать слова, но они никак не находились. Пока он молчал, снедаемый тяжким раздумьем, в голове Хейты успели ураганом пронестись невероятно жуткие мысли. Но того, что последовало за молчанием, девушка предугадать все-таки не смогла.

– Твой отец, – через силу начал Брон. – Его смерть…

– Да? – похолодела Хейта.

– Его не стая волков-оборотней разорвала. Один был волк, – сипло выдавил он. – Я.

Девушка стояла, не в силах пошелохнуться. Точно к месту приросла. Эта новость прозвучала так невероятно и нелепо. Она непонимающе глядела на Брона. А потом вдруг истерично хихикнула.

– Не смешно.

– А я и не шучу, – был ответ.

Тогда-то она и содрогнулась от боли! Отпрянула в ужасе. Руки-ноги ее точно сковало льдом. Вязанка хвороста полетела вниз и с хрустом ударилась о землю. Хейта невольно прикрыла ладонью рот. Ее замутило. Сделалось так гадко, словно она угодила в яму, полную червей.

– Нет! Быть не может! Только не это… – убито прошептала она.

Сама не понимая, что делает, Хейта бросилась на оборотня с кулаками.

– Скажи, что это не так! Ты врешь! – Она в отчаянье колотила по его груди. – Не так! Только не так!

А он стоял, точно неотесанная каменная глыба, не смея взглянуть ей в глаза.

– Так, – повторил тихо.

Хейта вновь отшатнулась. Слезы потекли по щекам. Боль и обида сдавили так, что стало нечем дышать. А потом вдруг в ее глазах вспыхнули уже хорошо знакомые оборотню языки пламени. Вот только прежде они еще никогда не предназначались ему. И не были настолько бесконечно опасными.

– За что?! – эти слова Хейта почти прорычала. – За что ты его?!

Брон открыл рот, но не смог выдавить ни слова. Лицо оборотня стало белым, как седина старика. Мертвенный холод затопил сердце. Отчаяние растекалось по телу подобно яду. А язык, казалось, навсегда потерял способность говорить.

– Я… не по своей воле, – наконец глухо изрек он.

– Это как понимать?! – крикнула девушка.

–

Меня опоили мерк-травой, – проронил тот. – От нее оборотни звереют. Я… не ведал, что творил. Когда в себя пришел… всё уже было кончено.

Хейта просто остолбенела.

– Выходит… Выходит, на тебе вины нет, так, что ли? – зло бросила она.

– Отнюдь, – покачал головой Брон. – Я виноват. А причиной всему – моя глупость.

Девушка скрестила на груди руки.

– Объясни.

– Я не знаю, чем думал тогда, – сипло проговорил он. – Наивен был. Молодой волк. Одни чувства. Слишком мало рассудка. – Он помедлил, собираясь с мыслями. – Родителей потерял задолго до того. Делил кров с дядькой и его сыновьями. Я к людям тянулся, а вот братья их на дух не переносили. Когда сдружился с твоим отцом, они стали насмехаться, злословить, угрожать. Мне бы задуматься, остеречься, но нет! – Брон тяжко вздохнул. – Хотя я и представить не мог, что они посмеют сотворить такое…

Брон понуро умолк.

Но Хейта, жадно ловившая каждое его слово, тут же приказала:

– Расскажи! Я хочу… – Она запнулась. – Мне надо знать, как всё было!

Оборотень устремил на нее взор, преисполненный мрачного сомнения. Но девушка лишь сурово скрестила руки. И он подчинился.

– В тот день мы с твоим отцом должны были встретиться, – тихо проговорил Брон. – Он хотел показать мне деревню. Я сгорал от нетерпения и не обратил внимания на то, как странно вели себя братья. Нарочито приветливо и дружелюбно. Даже угостили душистым, пенистым холем… [27] – Голос оборотня предательски дрогнул. – На полпути я понял, что что-то не так. Мир вокруг сделался мутным. Звуки били по ушам, точно раскаты грома. Я ощутил бешеный голод. Точно не ел уже тысячу лет. И стал обращаться помимо своей воли.

27

Алкогольный напиток у волков-оборотней из шишек хмеля и ячменного солода.

Брон говорил будто бы через силу. Слова падали, словно незримые камни. И Хейте казалось, что она не выдержит. Что рухнет под градом этих жестоких слов-камней. Но она знала, что должна выдержать. И должна узнать правду. Чего бы ей это ни стоило.

– Твой отец не ждал беды, – срываясь на шепот, продолжил оборотень. – Просто стоял под деревом. Ждал меня. Я пришел не в человечьем обличье. В зверином. Но даже тогда он как-то понял, что это я. Пошел навстречу, улыбаясь. Он смекнул, что что-то не так. Но слишком поздно. Поменялся в лице, запнулся и замер напротив меня. Только руки в знак примирения поднял: «Брон, ты чего? Это же я». Тогда я и бросился… – Оборотень опустошенно умолк.

– Говори! – себя не помня крикнула Хейта.

– Нет! – дико воскликнул он, впервые взглянув на нее.

Не лицо, а уродливая гримаса муки и боли. И бешеные, ничего не видящие глаза.

– Я не стану больше! И так довольно сказал! – Брон развел руками в полном отчаянии. – Что ты хочешь услышать? Что я его разорвал? Да! Я рвал его на части, как волки рвут оленей в лесу. Но где-то в глубине меня, далеко-далеко бился тот запертый Брон, который понимал, что делает, да вот только поделать ничего не мог. Совсем ничего…