Когда земли окутает мрак
Шрифт:
– Ну, кто первый?
Одна из гаргулий поднялась с места, плотоядно прищурилась, царапнула когтями красноватый камень.
Мар тотчас ее заприметил.
– Иди сюда, моя хорошая! – с ласковой злобой произнес он.
Упырь стоял далеко от остальных, оружия при нем никакого не было, хотя простое оружие гаргулий и не брало. Крылатую тварь второй раз приглашать не пришлось. Она камнем сорвалась со скал, в ее багровых глазах плескалась ледяная ярость. Толстые кожистые крылья со свистом разрезали воздух. Разверзлась уродливая клыкастая пасть.
Мар
Гаргулья издала ликующий клич. Вот-вот клыки сомкнутся на чужой плоти и порвут жалкого противника в клочья. И в этот миг Мар вынул руку из кармана.
Жгучий ослепительный свет ударил разом во все стороны. Упырь крепко зажмурился. А гаргулья, истошно взревев, задергалась, неуклюже взмахнула непослушными каменеющими крыльями и рухнула на землю прямо под ноги Мару, обдав его облаком пыли.
Мар вернул светильник на место, сплюнул песок, попавший на зубы, и кровожадно осклабился.
– Ну, кто следующий? Не стесняйтесь! Здесь света на всех хватит.
Рассвирепевшие гаргульи зашипели точно змеи.
– Кажется, ты их здорово разозлил, – заметила Харпа, кружась на месте, чтобы не пропустить неожиданного нападения.
– Я старался. – Тонкие губы Мара растянулись в довольной улыбке, точно его наградили лучшей в жизни похвалой.
Харпа фыркнула.
– Только теперь они озлобились и кинутся на нас разом.
Мар обезоруживающе улыбнулся.
– Я готов схватиться хоть со всеми ними, если бок о бок со мной будешь сражаться ты!
Харпа закатила глаза.
– У нас тут город по швам трещит от осады, а ты вновь за свои шуточки.
Мар плотоядно сузил глаза и вдруг, подступив к обалдевшей Харпе, заворковал ей на ухо:
– О, это не шуточки. Я готов горы свернуть, когда дело касается тебя. Вместе с тобой, ради тебя, за тебя! Неужто ты еще этого не поняла?
Брон наблюдал за этой картиной с поразительным для самого себя любопытством. И случилось невероятное! Харпа, которая никогда за словом в карман не лезла, боевая, бесстрашная, дерзкая, под пылким взглядом упыря вдруг стала пунцовой как рак. Она открыла было рот, но, так и не выдумав ответа, толкнула упыря в грудь.
– Да иди ты!
Брон отметил про себя, что толкнула она того не сильно, как будто вовсе и не пыталась оттолкнуть, а, напротив, притянуть к себе. Харпа отвернулась, взгляд ее лихорадочно забегал в поиске гаргульи. Но Мар отставать и не думал. Неуловимой тенью вырос подле девушки и вновь промурлыкал ей на ухо:
– Так просто ты от меня не отвертишься.
Харпа не сверкнула глазами, не залепила ему едкой насмешкой, лишь судорожно закусила губу, не замечая, что при этом взгляд упыря приковался к ее рту, а изумрудные глаза его подозрительно разгорелись.
Вдалеке вдруг сильно громыхнуло. Брон встревоженно обернулся. В глазах оборотня протаял янтарный свет. В минуты волнения волчья суть всегда рвалась наружу.
Что-то страшное творилось у крепостных стен. Что-то,
Грохот повторился, такой мощный, такой безудержный, точно под ногами друзей задрожали сами кости земли.
Даже Мар и Харпа, оставив заигрывания и остроты, встревоженно оглянулись. А Брон дольше не раздумывал.
– Я скоро! – крикнул он друзьям и ринул с места.
Он бросился по улице с волчьей скоростью. Острый нюх безошибочно вел к главной городской площади, откуда крепостная стена была видна как на ладони. Брон миновал одну улицу, вторую, нырнул за угол и со всего маху налетел на Хейту! Пальцы сами вцепились в плащ ошарашенной девушки, обхватили за плечи, притянули к груди, не позволяя упасть.
Оказавшись в крепких руках оборотня так внезапно, Хейта недоуменно захлопала глазами. Краска бросилась ей в лицо, то ли от гнева, то ли от чего-то еще. Брон знал, что должен отпустить ее, тотчас же, без раздумий, но не мог. Разум его твердил одно, но сердце жаждало иного.
Он не обнимал Хейту с тех самых пор, как рассказал ей правду. А сейчас он чувствовал тепло девичьего тела, оно согревало его загрубелые пальцы даже сквозь плащ. Ощущал ее дыхание на своем лице, частое, жаркое, видимо, она долго бежала. На какую-то долю мгновения ему показалось, что между ними нет никаких преград, что всё как прежде, что она подастся вперед и прильнет губами к его губам. Брон почти ощутил вкус от ее поцелуя, сладковатый, душистый, напитанный ароматом луговых трав и спелой вишни.
Как вдруг Хейта, опомнившись, сдвинула брови и уперлась ладонью в его грудь.
– Пусти!
Сердце оборотня болезненно сжалось. Лицо помимо воли судорожно дернулось, и оборотень разжал руки. Глядеть на девушку он, однако, не перестал.
Он силился увидеть в них хотя бы тень былой приязни. Тонкий намек на то, что не все еще потеряно. Что еще возможно между ними что-то… Искал и не находил. Он бы всё отдал за то, чтобы узнать, о чем она думает, глядя на него.
Брон горько про себя усмехнулся. Известно, о чем она думает. О том, как он отца ее убивал. Кто знает, в каких красках ей расписала то смертоубийство химера. Что сделано и сказано – не изменить. Как видно, нынче всякий раз при взгляде на него Хейта будет видеть в нем лишь убийцу. Убийцу своего отца.
– Ты куда так несешься? – с вызовом спросила девушка. – Вы же с Маром и Харпой должны сражаться с гаргульями?
– Мы и сражаемся, – отозвался он. – Но я услышал грохот. И побежал поглядеть, что стряслось. Ты ведь поэтому тут?
Хейта кивнула.
– Да, я сразу сюда кинулась, как началось.
– Тогда идем к Мару и Харпе. – Брон приглашающе отступил с дороги. – Они тоже должны это услышать.
Девушка вновь торопливо кивнула, и они заспешили. Пролетели улицы на одном дыхании и вырвались на площадь. Хейта – запыхавшаяся и раскрасневшаяся и Брон – даже ни разу не вспотевший. Глаза девушки широко распахнулись. Оборотень недоверчиво хмыкнул.