Коко Шанель. Я сама — мода
Шрифт:
Убрать вещи Боя из шкафа у раковины казалось ей кощунством. Они лежали на полочках, словно бесценные музейные экспонаты — то немногое, что он оставил, уезжая из виллы «Миланез». Бритва, помазок из барсучьей шерсти, флакон его любимого одеколона, кусок мыла «Ярдли», расческа и старый дорожный несессер — обычный набор туалетных принадлежностей мужчины, уехавшего ненадолго — не навсегда. Как страшно убирать их отсюда, освобождая место для вещей другого мужчины, словно вместе с этими простыми предметами уничтожается память об их владельце! Габриэль понимала, что это нелепо, но ничего не могла с собой поделать —
Однако нужно жить дальше. И она решилась — пора очистить полку, раз и навсегда убрать вещи Боя из своей жизни. Собравшись с духом, Габриэль подняла руку, но застыла, увидев себя в зеркале. Кто эта охваченная отчаянием женщина, готовая совершить непоправимое в глупой надежде справиться со своей болью? С каждым предметом, оставшимся от любимого ею мужчины, связана какая-то история, и эти воспоминания никуда не уйдут. Пустой шкаф не принесет облегчения. Наоборот, она лишится единственного, что еще связывает ее с ним.
Она взяла в руки кожаный несессер, прижала его к груди, а затем осторожно поставила обратно на край широкой раковины. Бой всегда брал его с собой. Но не в тот раз. Видимо, купил себе новый.
Сквозь приоткрытую дверь спальни Габриэль смотрела, как Артур Кэйпел собирает вещи. Она привыкла наблюдать за всем, что происходит в Руалье, пытаясь узнать о гостях Этьена Бальсана как можно больше. Не потому, что ее мучило любопытство, — нет, она внимательно изучала, как выглядят и ведут себя дамы, что нравится мужчинам из высшего общества, впитывая все, что могло пригодиться в будущем. Отъезд привлекательного англичанина с глазами чистыми и глубокими, как горное озеро, странным образом опечалил её.
Габриэль тихонько толкнула дверь, а когда та распахнулась шире, с удивлением обнаружила, что в комнате нет ии слуги, ин горничной, и что благородный гость сам пакует сумку. Услышав шаги, он обернулся, укладывая несессер поверх остальных вещей.
— Вы нас покидаете? — спросила она, досадуя, что не пришло в голову ничего поумнее.
— Увы, — ответил он, спокойно глядя ей в глаза. — Да.
— Когда вы едете?
— Утренним поездом до Парижа.
— Тогда я тоже пойду собираться. — С этими словами Габриэль вышла из комнаты.
Бой ничего не ответил.
На следующее утро они встретились на вокзале.
Щелкнув пряжкой, Габриэль открыла несессер и вдохнула знакомый цитрусовый аромат «Мушуар де месье», хлынувший оттуда. Когда Бой примкнул к компании Этьена Бальсана, эта туалетная вода от Герлен была невероятно популярна среди таких блестящих и отчаянных прожигателей жизни. Круглый флакон, еще наполовину полный, лежал среди прочих стеклянных и серебряных бутылочек, рядом с расческой, бритвенным станком и лезвиями. Не хватало только наручных часов — кармашек на красной бархатной подкладке, в котором Бой хранил их, был пуст. Сердце Габриэль сжалось — очевидно, часы были у него на руке, когда остановилась его жизнь. Чтобы отогнать эти мучительные образы, она перебирала содержимое несессера, поочередно вытаскивая бутылочки, рассматривала их и складывала обратно в несессер.
Квадратный флакон из белого стекла с узким горлышком и круглой крышкой вывел Габриэль из задумчивости. Что это?
Поставив свою находку на полочку у зеркала, Габриэль закрыла несессер и убрала его обратно в шкафчик. Она попросит Жозефа принести небольшой столик для туалетных принадлежностей Дмитрия — в конце концов, места здесь полно. Его вполне хватит и для нового мужчины. А вещи Боя останутся там, где лежали — все, кроме этого флакончика. Она взяла его с полки и вышла из ванной.
Глава пятнадцатая
В дверь негромко постучали.
— Войдите, — сказала Габриэль.
На пороге комнаты стояла Екатерина Стравинская.
Подняв голову от стопки бумаг, лежащей у нее на коленях, Габриэль замерла с карандашом в руке. Она сидела на диване и делала наброски флаконов и этикеток, поставив флакончик, найденный в несессере Боя, на столик перед собой, рядом с чашкой чая и тарелкой с сэндвичами, заботливо приготовленными Марией. Нужно поскорее закончить: аромат давно готов, а из-за своих разъездов и отпуска она и так уже слишком затянула с этим. На изготовление флакона и упаковки уйдет немало времени: так ей сказали в «Шири», то же самое говорил когда-то и Франсуа Коти. Поэтому, обнаружив среди вещей Боя этот таинственный флакончик, она сразу принялась за дело и просила, чтобы ей не мешали. Но то, что супруга Игоря Стравинского встала с постели, чтобы прийти к ней, было настолько необычно, что она забыла о своей спешке.
Несмотря на то что большую часть времени Екатерина по-прежнему проводила у себя, было заметно, что ей гораздо лучше, чем в день их первой встречи. Бывшая танцовщица оставалась бледной, но уже не производила впечатление безнадежно больной, как год назад. Ее длинные волосы, заплетенные в косу, которую она уложила вокруг головы, отливали здоровым блеском. Вкусная и сытная стряпня Марии в сочетании с хорошим отоплением сделали свое дело — больная пошла на поправку, и лечение у специалиста по заболеваниям легких, услуги которого оплачивала Габриэль, тоже явно шло ей на пользу. Но вместе с тем, несмотря на то что Екатерина была старше Габриэль всего на два года, сейчас эта небольшая разница в возрасте казалась существенно больше.
— Вы не могли бы уделить мне несколько минут?
Торопливо собрав эскизы в стопку, Габриэль переложила ее с колен на столик. Ей стало не по себе. Зачем она пришла? Неужели чтобы поговорить об Игоре? Они приходились друг другу кузеном и кузиной и знали друг друга всю жизнь. Стравинский не раз повторял, что ничего не скрывает от жены. Еще не хватало, чтобы она попросила Габриэль не заставлять ее мужа страдать. Уже в который раз она пожалела, что позволила себе этот роман — все, связанное с этим мужчиной, оказалось невероятно утомительным.