Коко Шанель. Я сама — мода

Марли Мишель

— Прошу вас, садитесь. Может быть, хотите чаю? — с приветливой улыбкой сказала Габриэль.

— Я не хочу отвлекать вас от работы… — начала Екатерина, беспокойно переплетая пальцы.

— Я уже отвлеклась. Так что давайте попьем чаю.

— Ну что ж, тогда… — Она снова не договорила, но послушно присела на краешек кресла.

Габриэль велела Жозефу принести вторую чашку и еще бутербродов, хотя, видя, как напряженно выглядела Екатерина, сомневалась, что та притронется к еде.

Когда дворецкий ушел, Габриэль сложила руки на коленях, выказывая тем самым готовность начать беседу, которая обещала

быть не из приятных.

— Я рада, что вы составили мне компанию, — ободряющим голосом произнесла она, украдкой поглядывая на свои эскизы в надежде, что собеседница этого не заметит.

Екатерина медлила, но, наконец, собравшись с духом, быстро проговорила:

— Я очень хочу, чтобы вы узнали это от меня, а не от кого-то другого. Месье Стравинский собирался поговорить с вами сам, но вы разминулись — вчера он уехал в Париж.

— Да, очень жаль, что так получилось, — солгала Габриэль. — Но, я думаю, в ближайшее время мы обязательно сможем… поговорить.

— Да. Конечно. — С трудом переведя дыхание, Екатерина закашлялась, закрыв рот рукой. Она мучительно боролась со своим волнением, и, когда в гостиную вошел Жозеф с подносом, Габриэль решила, что знает причину.

Бедная женщина, очевидно, боится потерять крышу над головой. Да, Габриэль теперь с другим, но разве она может просто взять и выставить супругу Стравинского с четырьмя детьми за дверь?

Габриэль знаком дала понять Жозефу, что справится сама, и, когда он вышел, потянулась к чайнику, чтобы налить Екатерине чаю. Она ждала, что та выскажет свои опасения вслух, но напрасно.

Выждав некоторое время, Габриэль сказала:

— Как бы то ни было, вы для меня желанный гость, Екатерина.

— Что?.. О чем вы?

— Мне бы и в голову не пришло просить вас уехать только потому, что…

— О, что вы!.. — воскликнула Екатерина, не дав Габриэль закончить. В отчаянии взмахнув руками, она чуть не опрокинула свою чашку с чаем. — Прошу вас, нет-нет, я совсем не то имела в виду! Вы так добры к нам! Никто так не помогал нам с тех самых пор, как мы покинули Россию.

Сбитая с толку, Габриэль растерянно молчала.

— Видите ли, месье Стравинский… Игорь… Он полюбил другую женщину!

Выпалив это, Екатерина обмякла в кресле, будто признание отняло у нее последние силы.

Оторопев от неожиданности, Габриэль смотрела на нее и не знала, что сказать. К такому повороту она оказалась не готова. Она ожидала, что после их неудачного романа Игорь Стравинский вернется к жене. Он любил свою семью, в этом не было никаких сомнений. Поэтому новость о том, что он, не теряя времени, нашел себе новую женщину, была как гром среди ясного неба. Что это, как не предательство? Не ее лично, конечно, — но предательство жены, детей, ее гостеприимства, в конце концов. Неужели он всерьез рассчитывает, что она примет у себя в доме еще и его новую возлюбленную?! Ее изумление постепенно переросло в гнев.

В гостиной повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов на камине, прерывистым дыханием Екатерины и лаем собак за окном. Наконец Габриэль, так ценившая умиротворяющее безмолвие, нарушила это напряженное молчание.

— Кто эта женщина? Я ее знаю?

На побледневших щеках Екатерины вспыхнул румянец.

— Полагаю, вы встречались. Месье Стравинский влюбился в Веру,

супругу Сергея Судейкина. Он хочет, чтобы она развелась, — тихо сказала она, потом протянула руку к своей чашке и, смочив пересохшее горло, добавила: — Мадам Судейкина гадала Игорю на картах. Она говорит, карты никогда не лгут. Думаю, она права. Так вот карты говорят, что им суждено быть вместе. Всю жизнь.

— Ну что ж, вполне возможно, — пробормотала Габриэль, нахмурившись. Несмотря на ее суеверность, сейчас ей почему-то с трудом верилось в Божий промысел. Что-то подсказывало, что дела обстоят куда прозаичнее. Очевидно, Вера Судейкина, поддавшись чарам великого композитора, всеми силами пыталась привязать его к себе. Габриэль слишком хорошо знала Стравинского — такое действовало на него безотказно. С другой стороны, трудно было винить его в том, что он предпочел красивую, энергичную и вдобавок увлеченную им женщину своей больной жене. Габриэль вспомнила, что несколько раз видела мадам Судейкину у Дягилева. Да, она была привлекательна и, судя по всему, отлично разбиралась в тонкостях таинственной русской души, а главное — точно знала, чего хочет.

— А что, если карты все-таки ошибаются? Нельзя полагаться только на них, — решительным тоном заявила Габриэль.

Едва заметная улыбка скользнула по лицу Екатерины.

— Месье Стравинский одержим идеей, что мы все должны жить вместе…

— Вот как!

Екатерина даже не обратила внимания на возглас Габриэль.

— Он не может жить без детей и не хочет оставлять меня одну. Это так благородно.

Да уж, настоящий рыцарь, ничего не скажешь. Пока Габриэль раздумывала, куда ей поселить Веру Судейкину и стоит ли вообще поддерживать этот тройственный союз, Екатерина продолжала говорить. Занятая своими мыслями, Габриэль не следила за ее монологом, то и дело прерываемым кашлем, но вдруг знакомое название заставило ее прислушаться.

— Вы собираетесь в Биарриц? — переспросила она.

Екатерина испуганно подняла глаза.

— Можно мне еще немного чая?

— О, простите, как нелюбезно с моей стороны.

Габриэль поспешила налить чаю в пустую чашку. Сделав глоток, Екатерина продолжала твердым голосом:

— Месье Стравинский хочет, чтобы мы переехали в Биарриц. Он говорит, что для моих легких тамошний климат — это лучшее, что можно придумать.

— Вы хотите туда переехать?..

— Игорь хочет подыскать для нас с детьми и своей новой подруги дом на побережье. Вы же понимаете, не правда ли? Семья для него важнее всего.

Вот так сюрприз. Сколько всего, оказывается, произошло за время ее отсутствия! Бывший любовник строит планы на будущее с чужой женой, а его собственная полностью с этим согласна. Ну что ж, раз всех все устраивает — замечательно, она будет только рада их счастью. Но все же эти новости были настолько поразительными, что Габриэль требовалось время, чтобы их переварить. Хорошо, что Екатерина рассказала ей все — если бы она услышала эту историю от Миси, то не поверила бы ни единому слову. Да и самому Стравинскому тоже. Она бы решила, что это всего лишь бредовые фантазии влюбленного мужчины. Но трогательное отношение Екатерины придало всей этой странной истории несколько иное, более глубокое значений, Габриэль наклонилась вперед и сжала ее холодные руки.