Кокон
Шрифт:
За проведенное в пути время Весея узнала, что незнакомец носит странное имя «Лука», и что в местах, откуда он родом, люди со столь темными глазами встречаются сплошь и рядом. Мужчина сказал, что приехал по работе и что первым делом ему нужно передать главе поселка важные документы.
Заговорившись, Весея едва не пропустила свою остановку. Наскоро попрощалась, выскочила. И только после, когда двери автобуса закрылись, и он, дребезжа по неровной дороге, завернул за угол ближайшего дома, Весея пожалела о том, что не спросила, смогут ли они еще раз встретиться.
А через два дня она внезапно столкнулась с Лукой на выходе из
Весея прервалась: Митка засыпала.
– Вы красиво говорите, – пробормотала девочка.
– Спасибо. Спи, спи.
Собственный рассказ взбаламутили Весеину душу. Но не воспоминания о Луке, а то, что сын оказался не первым, с кем она делилась своей историей. Почему не подумала об этом раньше? Кто ее дернул за язык предложить обменяться тайнами? Ведь это и история Воика тоже – о родителях, о его появлении на свет. Мальчик должен был узнать все первым, а после они бы вместе решили, как этим знанием распорядиться.
– Мы тут подумали: я могу поехать в город, передать письмо, – сказал сын, когда Весея присоединилась к ним со Жданой.
– Как, один?
– Да что тут ехать, всего четыре часа на автобусе. Тем более, мы каждую весну в городе бываем, на ярмарке.
– Не четыре, а пять часов. И ты же не один ездил.
– Я центр уже весь выучил. А если куда-нибудь на окраины нужно будет, разберусь. Да и у нас вся группа уже вовсю туда-сюда мотается.
Это было хоть и преувеличенной, но правдой: летом многие ребята из учебного дома подрабатывали в управе, возили документы в город и обратно. Воик тоже хотел, но Весея не пустила, побоялась.
– Будто кто другой согласится отвезти письмо, не выяснив, что произошло, – упрямо добавил мальчишка. – Да и если доктора удастся быстро найти, я прослежу, чтоб он не заблудился по дороге. А то мало ли как бывает: сядешь не на то направление, выйдешь не на той остановке…
Не хотелось признавать, но в словах сына была правда. У Весеи работа, а Митке мать сейчас нужна как никогда. Характер у девочки сложный – если что-то учудит, Весея без Жданы не справится. Но как отпустить сына в такую даль? Сердце места не находило.
– Ладно. Хорошо, раз так… Митка спит, пока ее не буди, – попросила Весея Ждану. – А мы пойдем собираться.
Воик просиял, но тут же спрятал улыбку. Ждана дала деньги на проезд, на еду и немного сверху. Долго благодарила, размазывая по лицу слезы.
Едва добрались до дома, сын кинулся собирать сумку. Весея пыталась не отставать, проверяла: положил ли свитер потеплее, салфетки, пластыри? «Не мешайся, мама» – буркнул Воик, и она пошла на кухню делать бутерброды в дорогу. “Воик выглядит воодушевленным и полным сил, хотя мы так мало спали. Он будто не сомневается, что все получится, и ничего не боится. А может, просто еще не понимает, что ситуация серьезная и воспринимает поездку как приключение”, – подумала Весея. Вспомнилось, как летом одна знакомая высказывала ей: “Ну что ты вцепилась в сына, мама-наседка, ни на шаг не отпускаешь? Воик у тебя вежливый, терпеливый – но ведь глаза не обманешь, а по ним видно: завидует он ребятам, которые в город мотаются, шабашат. Понимаешь, они сейчас в таком возрасте, когда дома тесно, и в поселке нашем тоже тесно – тем более, им тут еще жизнь целую жить. Через годок-другой учеба серьезная начнется – так что ж тебе, жалко отпускать его хоть иногда?”
“Жалко
– Воик, необязательно возвращаться в этот же день. Переезд долгий, ты устанешь. Я дам тебе денег на гостиницу. Выспишься, отдохнешь, и спокойно поедешь обратно.
– А как же Митка?
– Мы со Жданой проследим, чтобы с ней все было в порядке. А ты можешь помочь папе Митки найти доктора, вдруг он попросит, например, передать кому-нибудь письмо или еще что-нибудь в этом роде.
– Хорошо. Я обязательно привезу вам всем что-нибудь вкусное, мама. Гостинец какой-нибудь.
После они вместе отыскали карту города, затесавшуюся между пыльными книжными переплетами, обвели в кружок дом Жданиного мужа, отметили телефонный пункт. Подписали сбоку: «вечер, с семи до восьми». Воику как раз хватит времени, чтобы передать письмо и чуть освоиться, а Весея доберется до станционной ниши, снимет трубку, и они поделятся новостями.
Когда они с сыном подошли к остановке, от которой отходил нужный автобус, уже совсем рассвело. Длинная ночь подошла к концу.
– Ты точно хочешь ехать?
– Все будет хорошо, – глаза Воика блестели, сонную усталость как рукой сняло. Весея подумала: какой мальчишка в тринадцать лет не мечтает побыть героем? Придет время, когда она станет рассказывать внукам истории – и здорово, если эти истории будут про их отца. Вот первая: как он помог оказавшейся в беде девочке.
Весея обняла сына. После мальчик вручил водителю монеты, пробрался к своему месту. Минут семь они смотрели друг на друга сквозь мутное оконное стекло, а потом автобус закряхтел, тронулся и поехал по дороге, набирая скорость.
4
Рядом шевелится теплое. Она замирает. Собирает языком капельки запаха. Вкусно-вкусно-вкусно. Схватить, проглотить.
Нет, ждать. Не пугать.
Она подползает ближе, запах становится гуще. Рывок. На язык капает горячее. Заполошно бьется мышиное сердце.
Миг, и это не она – ее убивают, ее сердце бешено бьется, ее кровь капает на траву, а лапки дергаются, скользят по змеиной чешуе. Боль делает окружающие запахи и звуки острее, громче, резче. Не выдержав, Сид падает на траву в красной капле, впитывается в землю. Тишина обволакивает.
«Закрой глаза и смотри», – всплывают в памяти бабушкины слова.
«Да что же можно увидеть с закрытыми глазами?».
«Целый мир».
На одном из переплетений Сидирисса берет себя в руки и гадает, что делать дальше. Вернуться? Продолжить путь?
После звериного хотелось близкого, понятного. Человеческого. Отыскать бы какой-нибудь город или селение, а там все равно кого – мужчину, женщину, старика, ребенка. Сид больше не боится забираться людям под кожу.
Страх исчез не сразу, бабушкин запрет глубоко пустил свои корни. А после случая с Мареком… Сид ходила к нему, просила не распускать слухи. Бывший жених извинился: мол, никому не хотел рассказывать. Но чужой голос в голове, странные воспоминания, теснившие его собственные, незнакомые чувства – все это было жутко. Так жутко, что Марек, выбежав из дома Сидириссы в тот злополучный день, когда она решила открыть тайну, не нашел ничего лучше, чем утопить свой страх в крепких напитках. А что у пьяного на уме…