Кольца Джудекки
Шрифт:
– Некогда нам. Скоро рассвет.
– Успеете. Я вам укажу, куда спрятаться до следующей ночи. А к послезавтрему тут опять все поменяется. Никто вас не найдет. Разве, имя выкрикнут. Да кто ж ваши прозвища знает? Или знают? Если так, то - беда. Однако сидеть посреди площади и ждать, когда стража за вами прибежит, вы все равно не будете. Если фарт откроется, утечете в город.
– Любезный, - откуда только выскочил анахронизм.
– Давай по порядку. Что за фарт?
– вступил в разговор Илья.
– Это, когда желания начинают сполняться. Захочешь, вода в вино превратится; захочешь, конкурент прямо
– А вот…насчет…Как бы сказать, - Илья и сам не мог точно сформулировать вопрос. Нечто, в предыдущей речи торгаша, его сильно смутило, - соврать, предать, гадость сделать… оно тут обязательно?
– Можно что-нибудь одно, - просто ответил хозяин лавки.
– Не понятно. Объясни.
– Ну, допустим, живет человек с каким-никаким фартом. Мы большой фарт не берем - малый - когда жить дают: стража за тобой не гоняется, соседи отравой не потчуют, торговлишка идет себе. Тихо сидишь, в общем. Но если от канона отойти, враз твой фарт малый и оборвется. Мне вот каждого, почитай, обсчитывать приходится. В торговом деле оно не трудно. На малую толику обманул - очередь отвел - живи дальше спокойно. За большой фарт, и плата повыше станет.
Торговец сидел, по-бабьи перебирая, край, заскорузлого от грязи, фартука и нет-нет да косился на дверь. Но оттуда никто не набегал, клиентов перебить не пытался.
Все просто: в Аду не прожить без греха. Хочешь дышать, греши. Ерунда! Понятие греха неоднозначно у разных народов, тем более, в разных временных слоях. Для дяди из каменного века зарезать соседа, который у него помаленьку ворует и на его жену глаз косит - прямая заслуга. Для современника Ильи - преступление. Хотя, по сути оно, что в замшелые времена, что в нынешние - одно прямое паскудство.
Зато безоговорочно и абсолютно понятно: Руслику здесь и дня не протянуть. Значит, надо выбираться, идти за морскую стену, искать пресловутую черепаху. Можно подумать, она на отмели сидит и их дожидается.
Илья поднялся, Сергей остановил:
– Куда наладился? Торговаться будем. Глядишь, и мы доброго хозяина на маленько разведем. Нам лишний грех запишут, под ним и переконтуемся.
Далее последовал торг: с уговорами, разновесками, пересчетом, руганью матом и хватанием за грудки. Угомонились, только когда за дверью забрезжило. Умаявшийся хозяин, стоял на своем: за тугой пакет коры давал три папирных хитона, чеканные пояса, сумки на пояс - у каждого уважающего себя жителя Джудекки такая есть - одни сандалии, одни глухие, но легкие полусапожки. Отдать за ту же цену почти новые адидасы он наотрез отказался, мотивируя тем, что вещ случайная, особо ценная. Неровен час, по ней начнут хозяина искать. Объяснение звучало, по меньшей мере, нелогично. Но Илья списал сии несуразности на счет здешних нравов.
В предложенном ассортименте, Сергея далеко не все устраивало. Например, он категорически отказался одеваться в широкий хитон из благородного папира. Илья с ним согласился. Штаны в сочетании с хитоном выглядели сугубым декадансом, а без штанов Углов на улицу не выйдет.
– Не пойдет, хозяин. Ищи портки.
– Не носют тут.
– Да на кого я буду в твоей рубахе похож?!
– На дворцового ключника, а как морду отворотишь от света - вообще, одно лицо.
–
И опять - чуть ни за грудки. Лавочник, устав ругаться, плюнул, пошел в подсобку, покопался и вынес таки Углову требуемое. Но предупредил, что цена повышается вдвое.
– Ты мне еще впарь, что чай у вас не в ходу, и что пакета тебе на новый магазин не хватит, - рыкнул Сергей.
– Я другое скажу: завтра, много послезавтра сидеть тебе в яме под дворцом. Ты ж меченый. Хуже - прятаться не станешь. Одежонка ему наша не глянется! Штаны ему подавай! А в штанах, между прочим, трое, не то четверо всего гуляют. Как раз те, кого простые люди за версту обходят. Когда Алмазов однова по нашей улочке гулял, не поверишь, страх впереди него летел. Двери сами захлопывались.
– Гляди-ка, - задумчиво бормотал Серегй, примеряя штаны.
– А на вид - лох лохом.
– Шепчутся, он у Старца скоро всю власть заберет, и сам править станет.
– К добру или к худу?
– спросил Илья старым ночным заговором.
– Ой, не знаю! Может - ничего, а может, поселок кровью зальется как в былые времена. Прежний-то правитель половину жителей вырезал. От рока одна отмазка была - кровь. Не прольешь, фарт уйдет. А без фарта ты тут чихнуть не успеешь - уже покойник.
За разговором, за примеркой Илья краем глаз заметил, как словоохотливый хозяин стянул под прилавок кусок мягкого папира. Увидел и не стал придавать значения.
Не исключено, тот прав: манатки, что так трудно добирались за стену от самого плато, никому из них завтра уже не понадобятся.
Но тут же нечто встало отрыжкой поперек пищевода. Как так?! У, рожа красная!
Илья шагнул к прилавку и без предупреждения вмазал по гладкой торгово-обменной харе. Тот в последний момент успел пригнуться. Удар пришелся вскользь. Злость тут же откатила. Илья с удивлением, и как бы, со стороны посмотрел на себя и своего визави. Тот прекрасно понял, в чем дело, но сознаваться - дураков нет.
Заорал:
– Разбойник, щас стражу кликну! Щас соседей позову. Шас…- еще бормотнул и успокоился. Все - путем. Так и должно быть. Илья выхватил глазом неподвижную фигуру Руслика у стены. Так выглядит безнадежно больной или смертельно уставший человек, которого поставили вертикально и безжалостно фиксировали к этой вертикали, чтобы умирал стоя.
Кое-как переоделись, напялили хитон на неподвижного Руслана, обвязались поясами.
Торг пошел на съестное. Опустевший, было, мешок Сергея вновь наполнился, отяжелел. Напоследок Углов ткнул пальцем в колбасный крендель, масляно поблескивающий на стене.
– Давай для полного счета вон ту каральку и - конец.
– Что?!
– густые, пшеничные брови хозяина встали снопиком.
– Зачем тебе?!
– Жрать хочу, - исчерпывающе пояснил Углов.
– Это?!
– Она что, бумажная?
– Я ж забыл, что вы дикие.
– Диким западло копченую колбасу есть?
Вместо ответа хозяин заведения поднырнул под прилавок, и схватил в руки било.
– Ты, мужик, дерганый какой-то, - Углов сам дернулся. Сейчас только шума не хватало: квартал просыпается, самое время сдать государственных преступников соседям, а там и власти подоспеют.
– Ты не сикоти. Не хочешь колбасу отдавать, так и скажи. Может, мы за нее тебе еще товару сменям.