Кольцо Небулона
Шрифт:
— Небулон спит, — сказал он, его голос стал тише, но в нём звенел страх. — Но если он проснётся, если Дарен исчезнет выпустив его не ваолю… Мы не удержим его, не после того что было сделано. Не с нынешними силами. Я видел, на что он способен, Аркана. Ты — нет.
Она шагнула вперёд, её голос прорезал тишину, дрожа от недоумения.
— Я не понимаю, Вектор, — сказала она, её тон был резким, но в нём сквозила растерянность. — Что такого Небулон может сделать? Он всегда был добродушным, верил в какую-то свободу, в равновесие. Он не пойдёт на что-то серьёзное, не станет мстить. Ты говоришь о нём, как о монстре, но я видела
Вектор повернулся к ней, его губы дрогнули, и он расхохотался — резко, горько, с ноткой презрения. Смех эхом отразился от стеклянных стен, заставив Аркану замереть. Его металлические глаза блеснули, когда он шагнул ближе, его голос стал ядовитым.
— Добродушный? — переспросил он, высмеивая каждое слово. — Ты серьёзно, Аркана? Небулон — гений среди гениев, а ты видишь в нём какого-то мечтателя? Ты не знаешь его, потому что не была там, когда он творил. До СИСТЕМЫ, до тебя, до всего этого я видел другую его сторону — сторону безумного учёного, которого ты даже представить не можешь.
Аркана нахмурилась, её уверенность пошатнулась, но она сжала губы, готовая возразить. Вектор не дал ей шанса, его голос стал тяжелее, каждое слово падало, как удар.
— Сколько версий СИСТЕМЫ он создал, Аркана? — спросил он, его взгляд впился в неё. — Десятки? Сотни? А на ком он их испытывал? На добровольцах? Нет. Он вживлял её насильно — в тех, кто не мог сопротивляться. Я видел их — кричащих, ломающихся, пока он совершенствовал свою машину. Ты думаешь, он человечен? Это маска. Внутри него — тьма, которая поглотит всех, если вырвется наружу.
Аркана отступила на шаг, её яркие глаза расширились. Она открыла рот, но слова застряли — образ доброго Небулона, что она знала, трещал под тяжестью слов Вектора. Он продолжил, его голос стал тише, но в нём звенела угроза.
— Мы уничтожаем его семью, Аркана, — сказал он, кивая на экран, где «Кронос» нацелил орудия на базу. — Мы забрали его жену, его детей — Небулонцев. И если он проснётся, на кого он обратит свой взор первым? На нас. На меня, первого, кого он создал, и на тебя, кто сломал его волю. Ты думаешь, твой «взлом» остановит его? Он раздавит нас, как насекомых… Хах, нет, не в его стиле, сначала он поиграет с нами, как играл до этого. Благодаря чему мы и смогли его подловить. Но в новом раунде он уже не будет таким беспечным
Тишина рухнула на зал, тяжёлая и удушающая. Аркана смотрела на Вектора, её руки дрожали, а в голове кружились вопросы. Небулон — безумный учёный? Эксперименты? Она знала его как создателя, как разум, что дал ей жизнь, но слова Вектора рисовали другую картину — тёмную, пугающую. Она сглотнула, её голос стал тише:
— Ты уверен? Что он… что он станет таким?
Вектор не ответил сразу. Он отвернулся к экрану, где «Кронос» выпустил новый залп, сотрясая базу Небулонцев. Его металлические глаза были пусты, но в них мелькнула тень прошлого.
— Я видел его, Аркана, — сказал он наконец. — Я знаю. И я не дам ему шанса.
Тишина повисла в зале, тяжёлая, как вакуум за окном. Аркана сжала кулаки, её уверенность дрогнула, но она не успела ответить. Вектор повернулся к терминалу, его пальцы ввели код, и голограмма Грейс Лоренс вспыхнула перед ним. Её серо-стальные глаза были холодны, но ждали приказа.
— Грейс, — сказал он, его голос был твёрдым. — Разблокируй протоколы «Кроноса». Полный доступ. Уничтожь их всех.
Грейс
Вектор смотрел на экран, его металлические глаза были пусты. Аркана молчала, её взгляд метался между ним и «Кроносом». Она не боялась Небулона, но впервые почувствовала тень сомнения.
Глава 21
Космос вокруг базы Небулонцев стал ареной, где надежда умирала под гнётом машины. «Кронос», линкор Федерации, больше не был просто кораблём — он преобразился в нечто живое, грозное, чей вытянутый корпус, пронизанный зелёными линиями, пульсировал, как сердце чудовища. Его чёрные пластины, некогда статичные, теперь двигались, раздвигаясь и смыкаясь, обнажая внутренние механизмы — сложные, переплетённые, будто нервы, что светились ядовитым зелёным светом. Это был не просто линкор, а ретранслятор и усилитель воли Вектора Кайла, чьи силы превратили «Кронос» в орудие подавления, способное выбирать своих и чужих с хирургической точностью.
«Кронос» стал проводником, чьи системы анализировали каждого в радиусе действия — корабли, пилотов, даже андроидов. Его ядро, питаемое энергией Вектора, сканировало структуры, иерархии, связи. Союзники Федерации, подчинённые чёткой цепочке команд, получали усиление: их СИСТЕМЫ пылали ярче, реакции ускорялись, а оружие било точнее. Истребители двигались, как единый организм, их плазменные залпы сливались в потоки, что разрывали вакуум. Крейсеры, окружавшие «Кронос», загудели, их щиты засветились зеленоватым сиянием, а орудия, теперь заряженные энергией линкора, пробивали металл с ужасающей силой. Пилоты на мостиках чувствовали прилив мощи — их приказы исполнялись мгновенно, как будто сам «Кронос» направлял их руки.
Но для тех, кто не вписывался в эту иерархию — для Небулонцев, чья сила была в свободе, в хаотичной ярости — «Кронос» стал палачом. Его зелёные импульсы, прокатывающиеся по полю боя, находили их СИСТЕМЫ и выжигали их, как вирус. Один удар — и СИСТЕМЫ Небулонцев умерли, их интерфейсы погасли, способности исчезли, оставив лишь плоть, волю и отчаяние. База Небулонцев задрожала под обстрелом, её щиты трещали, а чёрные стены, пронизанные красными жилами, покрывались трещинами. «Кронос» не просто атаковал — он лишал врагов их сути, делая их уязвимыми перед флотом, что теперь бил с нечеловеческой слаженностью.
Поле боя превратилось в мясорубку. Андроиды Шестерни, некогда грозные машины с красными линиями, замерли в вакууме, их когти и плазменные пушки потухли. Без Синхронизации они стали хламом, и флот Федерации разнёс их залпами. Сотни машин разлетелись на куски, их обломки закружились в космосе, сталкиваясь с горящими кораблями. Шестерня, в командном зале базы, стукнул металлической рукой по панели, его жёлтые глаза под капюшоном мигнули яростью и бессилием. Его гениальность, его машины — всё оказалось бесполезным без СИСТЕМЫ. Он пытался перезапустить терминалы, но экраны молчали, отражая лишь зелёный свет «Кроноса» за иллюминатором.