Кольцо Небулона
Шрифт:
Скверна сжала челюсти, её клыки обнажились, но она не могла встать. Она знала, что на базе её видят — Лира, Шестерня, Дарен, все, кто ещё держался. Эта мысль резала сильнее ран, но она не дала Грейс удовольствия увидеть её слабость. Её алые глаза встретили взгляд капитана, и в них не было страха.
Грейс убрала нож в ножны, её улыбка стала шире. Она махнула рукой элитным бойцам, её голос был почти весёлым:
— Покажите ей, что бывает с Небулонцами.
Бойцы шагнули вперёд, их чёрная броня с серебряными линиями блестела в зелёном свете. Скверна попыталась подняться, её правая рука упёрлась в пол, но первый удар пришёл быстрее — ботинок одного из бойцов врезался
Они не щадили её. Удары сыпались один за другим — в грудь, в лицо, в живот. Бойцы били методично, их движения были слаженными, как у машин. Один вывернул её правую руку, ломая запястье с хрустом, другой ударил в колено, заставив её рухнуть обратно на пол. Скверна кричала, её голос срывался от боли, но она не просила пощады — она знала, что её не будет. Кровь текла по её лицу, заливая глаза, а кости трещали под ударами. Элита «Кроноса» превращала её в сломанную куклу, и каждый удар был демонстрацией их силы.
Грейс стояла в стороне, скрестив руки, её улыбка не сходила с лица. Она наслаждалась, её серо-стальные глаза следили за каждым движением, каждым криком. Это было не просто наказание — это было послание, транслируемое на базу Небулонцев. Пусть видят, пусть знают, что их надежда умирает.
На базе, в медицинском отсеке, Лира смотрела на экран, её эфирианские глаза наполнились слезами, а руки сжались в кулаки. Шестерня отвернулся, его металлическая рука ударила по стене, но он не мог смотреть. Дарен лежал на платформе, его тёмные глаза были прикованы к трансляции, его грудь вздымалась тяжело, а пальцы впились в край платформы. Он видел, как Скверну ломают, слышал её крики, и что-то внутри него рвалось, но он был бессилен.
Скверна упала на пол, её тело было изломано, кровь растекалась лужей. Она всё ещё дышала, её алые глаза мигнули, но в них не осталось сил. Бойцы отступили, их броня была забрызгана её кровью. Грейс шагнула вперёд, её улыбка стала холоднее. Она смотрела на Скверну, как на трофей, и её голос был полон презрения:
— Ты была почти интересной.
Грейс наклонилась, её пальцы сжали волосы Скверны, рванув её вверх. Скверна слабо вскрикнула, её тело обмякло, но Грейс не церемонилась — она потащила её к стене генераторной, швырнув к металлу. Спина Скверны ударилась о панель, боль пронзила её, но она не издала звука, лишь стиснула зубы, её клыки блеснули в последний раз. Грейс выпрямилась, её рука скользнула к кобуре, доставая пистолет — чёрный, с зелёной линией вдоль ствола, заряженный энергией «Кроноса». Она приставила его ко лбу Скверны, холодный металл впился в кожу.
На базе Небулонцев, в медицинском отсеке, экран транслировал всё. Лира зажала рот рукой, её эфирианские глаза наполнились слезами, а прозрачные волосы дрожали. Шестерня отвернулся, его металлическая рука сжалась, но он не мог заглушить звук. Дарен лежал на платформе, его тёмные глаза были прикованы к экрану, его пальцы впились в металл, а грудь вздымалась, как будто он пытался закричать, но голос умер. Они все видели, как Скверна, их последняя надежда, умирает.
Грейс посмотрела в глаза Скверны, её серо-стальные зрачки были пусты. Она наклонилась чуть ближе, её голос был тихим, почти шепотом:
— Прощай, Небулонка.
Скверна не ответила. Её алые глаза мигнули, но в них не было страха — только тень обещания,
Грейс не ждала. Её палец нажал на спусковой крючок. Щелчок эхом разнёсся в генераторной, и выстрел оборвал всё.
Бах.
Глава 23
Мои пальцы безвольно лежат на платформе, хотя буть моя воля, скорее всего метал бы уже прогнулся от того напряжения, что пронихывает мое тело. Грудь сжимается, как в тисках, дыхание рвётся, и я хочу кричать, рваться к ней, разорвать «Кронос» голыми руками, разбить их флот, их машины, их ложь. Но я бессилен. Моя СИСТЕМА все еще востанавливается, её сигнал угас, как звезда, что рухнула в чёрную дыру. Моё тело, истерзанное боями, предаёт меня, каждая попытка двинуться отдаётся болью, что сковывает кости. Я могу только смотреть, как она умирает, как моя вина становится её смертью.
Лира стоит у платформы Рагны, её эфирианские глаза, голубые, светящиеся, как звёзды, полны слёз, что стекают по её прозрачным щекам. Её волосы, тонкие, как водопад, дрожат, будто под ветром, а руки сжимаются в кулаки так сильно, что я слышу хруст её суставов. Она смотрит на экран, её губы дрожат, и я вижу, как её душа ломается.
— Скверна… нет, пожалуйста… — Её голос ломается, хриплый, почти шёпот, но он режет меня глубже, чем плазма.
Шестерня стоит у стены, его металлическая рука сжимает панель, вмятина гудит, как далёкий взрыв. Его жёлтые глаза под капюшоном потухли, их свет гаснет, как у андроидов, которых он потерял. Он смотрит на экран, его челюсть сжата, и я вижу, как его разум борется с бессилием.
— Проклятье! Мы должны что-то сделать! — Он рычит, его голос хриплый, полный ярости, но он замирает, его рука дрожит, как будто он хочет ударить снова, но знает, что это бесполезно.
Он знает, как и все тут, что мы все тут бессильны. База трещит под ударами «Кроноса», стены гудят, как раненый зверь, красные жилы в металле мигают, как угасающее сердце. Каждый удар флота Федерации отзывается в моих костях, каждый сигнал тревоги — как нож в груди. Мы все чувствуем, как наш мир рушится, как надежда умирает вместе со Скверной.
Я смотрю на неё, её крики разрывают меня, каждый звук — как удар молота по моему сердцу. Её кровь на полу — это моя вина, моя слабость, моя неспособность защитить её. Я вспоминаю её слова перед уходом, её грустную улыбку, её твёрдый взгляд, когда она надевала шлем.
«Я спасу всех. И тебя тоже», — Она сказала это тихо, но её голос был как клятва, и я поверил, потому что она была Скверной, моей Скверной, той, кто никогда не сдавался.
Теперь она умирает, а я не могу даже встать. Моя грудь рвётся, я напрягаю каждый мускул, игнорируя боль, что сжигает меня, но тело предаёт, как и всё остальное. Экран показывает Грейс, её коварная улыбка режет эфир, её серо-стальные глаза блестят, как у хищника, что наслаждается добычей.
— Пусть насладятся шоу — Она говорит, и её голос, холодный, ядовитый, звучит в эфире, будто прямо в моей голове.
Она знает, что мы смотрим, знает, что каждый её удар, каждый её жест ломает нас. Лира вскрикивает, её колени подгибаются, она падает к терминалу, её прозрачные волосы падают на лицо, а слёзы блестят, как звёзды в красном свете. Шестерня отворачивается, его металлическая рука сжимается с хрустом, но он не может заглушить крики Скверны, что эхом отдаются в отсеке. Я смотрю, моё дыхание останавливается, пустота в груди растёт, как чёрная дыра, поглощающая всё, что я знал. Грейс приставляет пистолет к её лбу, её голос холоден, как вакуум.