Колесо Судьбы
Шрифт:
Но еще до того как Игер решил уничтожить приморские города, предначертанная мне дорога свернула вбок на кривую тропинку. Судьба – как дорога в лесу, не знаешь, куда выведет.
– В тебе есть Дар. И много-много упрямства, – поучал меня Великий Хранитель Крон. – Помни, Даром магика надо научиться управлять. Сожжешь в человеке нить – лишишь Судьбы. Не свяжешь узел жениха и невесты – брак распадется. Не укрепишь магией клятву – слуга восстанет и убьет господина. Или клятва распадется и войско побежит. Ну, войско это не для тебя. А слуг научишься приводить к порядку. Это первый уровень, с этого все начинают.
Я слушал его и старался не смотреть ему в лицо, глядел на выставленные на дубовом поставце вазы с лихо закрученными ручками, сокровища
И не стал накладывать клятвы на слуг, как приказал мне магистр Крон – мне было противно это делать даже с черными людьми. А принуждать патрициев давать магические клятвы никто в Ниене никогда не требовал. Вместо этого я создал копии-миракли слуг и привел их поклониться Крону. Фантомы получились как живые. Правда, последний, седьмой, слегка запинался и волочил ногу. В семь лет я уже был дерзким. Матушка говаривала, что я был таким с самого рождения.
Магики Ниена первыми научились созданию мираклей, обладавших почти телесной плотностью. Такие миракли могли сражать и убивать, могли стоять в карауле, могли преданной охраной следовать за тем, на кого укажет магик. Миракли смертны, они умирают, когда кончается запас силы, вложенный в них создателем. Но был случай, когда миракль жил двенадцать лет, и никто не мог отличить его от живого человека.
Год назад магистр Брин захватил меня в плен и попытался лишить Дара. И даже преуспел в этом: палач пронзил мои ладони Перстами Судьбы. Но я вернул себе способности, пускай и не полностью. Механический Мастер создал для меня серебряные перчатки, и тончайшая проволока стала проводником магической силы. С каждым днем мой Дар возрастал и становился почти что таким же сильным, как прежде. Но все же только «почти что»… Прежнего уровня я так и не достиг. Но даже этого «почти» хватило, чтобы уничтожить армию Игера. Хотя (об этом я старался не думать) главная сила в тот час, когда я сжег имперскую армию, была вовсе не в этих серебряных кружевах…
Раздумывая над своей Судьбой, я миновал красно-кирпичный фасад гостиницы, где поселился, равнодушно глянув на вывеску, что изображала человека в огромных сапогах и с дорожным мешком за плечами. Дорога вывела меня королевскому замку, как прежде в военном лагере Домирья выводила к палатке полководца.
Обиталище Короля-капитана изумляло. В основе его лежало здание из темного камня с небольшими застекленными окнами в три этажа. А поверх из белого и серого мрамора было настроено множество балконов, балюстрад, колоннад и галерей, будто поверх сукна кто-то накинул драгоценное кружево. К тому же к главному зданию было пристроено еще два флигеля – а уж там царил подлинный хаос – башни, башенки, огромные ворота, украшенные коваными розами, острыми шипами и масками неведомых слепых чудовищ.
Ворота как раз открывались, из них первой выехала черная простая карета без украшений, а следом восемь носильщиков в пестрых куртках и широких коротких штанах, не мешавших движениям, вынесли позолоченную лектику. Белые занавески из виссона были задернуты.
– Лара… – принес имя ветер.
Я вздрогнул, как от удара, не помня себя, шагнул к носилкам, не обращая внимания на здоровяка в кольчуге и с коротким мечом у пояса, идущего рядом с лектикой.
Занавески заколебались, женская рука в белой перчатке слегка приподняла край, и я увидел Лару – отчетливо разглядел ее лицо, бледно-розовые, едва тронутые помадой губы, кружевной воротник, бархатный рукав платья. Наши взгляды встретились. Я стоял, окаменев, ожидая ее знака. Одного короткого жеста рукой, легкого кивка было бы достаточно, чтобы я со всех ног кинулся следом за ее носилками. Но Лара глянула сквозь меня и задернула занавеску.
– Точно, Лара! – радостно пискнули рядом.
Я оглянулся. Подле меня, вытягивая шею, подпрыгивая от нетерпения, мельтешил какой-то парень в пестром камзоле и таких же пестрых штанах. Приплясывая, он трусцой подбежал к ближайшей стене и, выхватив кисточку
Старательно делая вид, что мне нет никакого дела до оставленной надписи, я подошел, чтобы прочитать следующее: «Любовные похождения Лары, дочери Руналда Толстобокого, при дворе Короля-капитана Гратина».
Имя Лариного отца было написано неправильно, она дочь Ранулда, знаменосца восточных земель, единственная наследница манора. Это все, о чем я подумал тогда. Мне почему-то казалось, что это какая-то другая Лара, не та гордячка, которую я знал с самого детства, и с самого детства в которую был безнадежно влюблен. Я не мог поверить, что Лара, вдова моего брата, женщина, которую я любил, мать моего нерожденного ребенка, может стать в Гарме объектом сплетен. Дойдя до следующей «доски» новостей, я снова прочел заголовок про Лару. А следом значилась еще одна новость: некто «Орлиный глаз» приписал: «Помолвка Короля-капитана с племянницей Гвидо». Гвидо – надо полагать, Гвидо Седьмой, король Флореллы. Я ускорил шаги и направился в таверну, которую недавно покинул.
Едва распахнул дверь, как в лицо мне пахнуло теплым влажным воздухом, парное облачко, видимо, с кухни, скользнуло и утекло дальше, оставив на коже влажный липкий след. Я стер его перчаткой, покрытой магическими заговорами, и кожу стало саднить. Я огляделся. Мне почудилось, что за мной наблюдают – не человек и не фантом, нечто другое. А потом это ощущение рассеялось, как и теплый парной воздух.
Орлиный глаз восседал в центре ряда поставщиков новостей. Новость еще не успели прочесть многие, но место напротив сплетника уже было занято. Какая-то тучная тетка склонялась к самому столику, чтобы лучше слышать шепот обладателя важных сведений. Мой слух магика помогал мне улавливать отдельные слова. «Младшая племянница, ей семнадцать, портрет прислали…», «Лара в ярости», «…нет, не может…»
Наконец толстуха насытилась новостями по самое горло на все два полновесных серебряных флорина и освободила стул.
– Лара? – спросил Орлиный глаз и снисходительно улыбнулся.
– И помолвка.
– Четыре флорина, это две новости…
– Но только если новости правдивы. Если я уличу тебя во вранье, как Сегера…
– Цена новостям Сегера – два грошика. Только приезжие платят ему флоринами, не ведая, кто перед ними.
Этот тип сумел меня уязвить, но я не стал возмущаться и спорить, только подумал, что Орлиный глаз – наверняка магик, и что сведения он собирает с помощью мираклей. Не знаю, почему я так решил – может быть, ощутил легкую вибрацию, идущую от его пальцев к моим рукам. И еще – синее свечение за его плечами – очень сильная защита в накинутом небрежно плаще. Никаких знаков в виде кругов, каковыми украшают одежду магики, он не носил.
Я выложил монеты, сколько было затребовано.
– Начнем с Лары, – в тоне Орлиного глаза чувствовалась солидность. – Она появилась в Гарме два месяца назад и сразу вскружила голову Королю-капитану – дерзкая, непокорная, даже агрессивная – он любит таких. Однако торжество ее длилось недолго. Она явно претендовала не на место фаворитки, а на положение законной супруги. Но тут у правителя Гармы составлены были иные планы. В этом году истекает его срок, скоро выборы, и свое положение он планировал усилить выгодной партией – деньги, союзы, любовь толпы – ничего этого дочь неродовитого знаменосца, пускай даже вдова одного из принцев Ниена, дать ему не могла. К тому же шептались о ее сомнительном романе с братом покойного мужа. Нет, такая супруга не для Короля-капитана. Об этом сначала судачили в тавернах, потом заговорили, не стесняясь. Вчера во дворце вечер закончился скандалом, Лара сказала что-то резкое и колкое королю на людях, король Гратин попытался ее ударить, она отбила его удар предплечьем. Физической силой они оказались почти равны. Это было особенно унизительно. Он обозвал ее, она в ярости покинула дворец.