Колесо в заброшенном парке
Шрифт:
Профессор озадаченно потер, потом почесал левую щеку.
— Право, я сомневаюсь, что это возможно…
— Но ведь вы знакомы с импресарио, — Вовка не собирался отступать.
Сарачено снова почесался.
— Вот уж не знаю, — печально ответил он. — Я же говорил, что там довольно странные взаимоотношения.
Стас принялся делать Вовке характерные знаки глазами: мол, прекрати сейчас же! Нехорошо! Просто неприлично!! Я что сказал!!! Вовка старательно делал вид, что не замечает его неповторимой мимики.
— А вдруг получится,
— Ставлю девяносто девять против одного, что ничего из этой затеи не выйдет, — грустно ответил профессор. — Но обещаю вам попробовать. Сегодня же после ужина.
— Ну ты и ха-ам! — протянул Стас, когда Сарачено попрощался с ними возле гостиницы после вкусного и сытного ужина. — Банально развел человека на исполнение своего желания…
— Отвяжись, Стас! Хорошо, если это хоть как-то поможет спасти мальчишек, — ответил Вовка, открывая дверь.
— Не трави мне душу, спасатель мальчишек! Энрико говорил, что главное сейчас — не торопиться и не наделать глупостей!
— А я их и не делаю!
Друзья поднялись на второй этаж. Вовка повернул ключ и открыл дверь номера.
— Уфф, духота. Надо бы окно открыть, а то…
Он не успел договорить, что, собственно, «а то…» — раздался телефонный звонок.
— Да! — сказал Вовка в трубку. — То есть, это… пронто! Да. Когда? Потрясающе… Даже не знаю, как благодарить вас, профессор. До свидания. Спасибо еще раз!
Стас привычно ухмылялся.
— Анна изъявила желание со мной встретиться, — сказал Вовка с некоторой отрешенностью.
Стас сразу посерьезнел.
— Когда?
— Завтра. В пять вечера на улице Мастроянни…
— А где это? — тупо спросил Стас.
— Откуда я знаю! Где-то на окраине Венеции.
Исследовательский центр «Чизанелли»
— А… зачем же ты мне тогда все это рассказал? — спросил Бурик.
Джузеппе пошел к выходу. У двери он обернулся, посмотрел куда-то мимо Бурика и сказал:
— Просто подумал, что если бы на твоем месте вдруг оказался мой сын… А у тебя ведь тоже есть родители. Прости… — он резким движением вытер глаза. — Не обращай внимания. Что касается детей, то здесь мы, итальянцы, по-бабьи сентиментальны. Знаешь, средиземноморский атавизм: «Падре безумно любит своих бамбини…» Я своего три года не видел. А тут ты…
Он вышел, резко хлопнув дверью.
Бурик снова повалился на кровать и закрыл глаза. Нужно было дать себе отдых от наплыва всей этой информации, уместной скорее в непритязательном фантастическом романе, нежели в жизни обыкновенного московского мальчишки. Пусть и обладающего какими-то необыкновенными свойствами. Что это за свойства, ему пока еще самому не ясно. Ясно только, что его хотят их лишить… Зачем?.. Господи, как же домой хочется…
Бурику уже начала сниться собственная комната и голос бабули: «Сашенька,
— Ты!.. — выдохнул Бурик. Сонливость, все еще имевшая над ним власть, слетела в одно мгновение.
— Как видишь, — ответил Добрыня с таким видом, будто они расстались только вчера у памятника космонавту Волкову.
Мальчишки неловко обнялись.
— А… что ты здесь делаешь? — глупо поинтересовался Бурик.
— Ты знаешь… — Добрыня ухмыльнулся. — Я как раз хотел задать тебе тот же вопрос!
— То есть… Я хотел спросить, как ты сюда попал?
— Ну уж нет… — ответил Добрыня, решительно закрывая дверь. — Для начала ты мне расскажешь, зачем сюда приперся!
Бурик сел на кровать. На глазах у него показались горошинки слез. Подумал: «Ну вот, раскис, как Антонио».
— Я… Не знаю, — он всхлипнул. — Сначала все как в тумане. Помню электричку, парк… А потом как-то сразу здесь. Хорошо… что ты пришел…
Добрыня молча открыл свой рюкзачок и достал оттуда мятые листы.
— Вот. Я нашел это на Володькином столе. Здесь написано, что за тобой давно охотятся. Им нужен койво — помнишь, Стас говорил?
— Я знаю, — Бурик опять всхлипнул. — Сначала они думали, что койво — это ты. Но оказывается — я. Хотя какой я койво — я ничего такого не умею…
— Да? А кто тогда заставил тех дураков в штаны наложить?
— Так это ведь только одного. И вообще, это совсем случайно.
— А когда маленький был — тоже случайно?
Бурик вздохнул. Добрыня слегка толкнул его плечом.
— Ну так рассказывай, чего ты молчишь!
— Я не молчу. Я думаю, с чего начать.
Добрыня посопел, но ничего не ответил.
— Понимаешь, это какой-то древний орден… — продолжил Бурик.
— Рыцарский?
— Нет… Наверное, монашеский. Хотя, нет, не совсем. У них тут и мистика, и все такое… Культ «Двенадцать Голов», помнишь, Стас рассказывал?
— Тот самый?!
— Ну да.
— Ого… И чего они хотят?
— Стас говорил, что власти над миром. И Джузеппе — тоже самое. А Магистр — наоборот, уверяет, что они спасают Вселенную.
— Ну конечно! — воскликнул Добрыня, ударив себя по коленкам. — Конечно, спасают! Просто «Спасатели Малибу»! А… ты-то им зачем?
— Они решили вытянуть из прошлого одного музыканта. Он вроде как знал тайну перехода между параллельными мирами…
— Классно.
— Ага… — согласился Бурик. — Ну и вот, у них что-то там не получилось и… в общем, вместо взрослого дядьки они вытянули мальчика.
— Маленького?
— Да нет, большого. Как мы с тобой.
— И где он теперь?
— Наверное, у себя. У нас сейчас что-то вроде тихого часа. Я тебя с ним познакомлю. Правда, он по-русски не говорит, но я переведу.