Колесо в заброшенном парке
Шрифт:
Он присел от внезапно пронзившей его боли. Мир дрогнул, зашатались древние стены лабиринта. Перед глазами поплыла сизая пелена, и в ней заплясали пораженные гримасой боли каменные изображения. Некоторые из них на мгновение принимали знакомые очертания, чтобы потом опять соединиться в общем хаосе страдания и ужаса.
— Что, Буркасов, опять записка от мамочки? — кричало искаженное каменное лицо физкультурницы Риммы Сергеевны.
— Мальчики, я глухая! — заламывая руки, стонала высеченная из камня старуха.
— Ой, смотрите, Бурдючок блюет! — радостно гримасничал каменный
Из далекого полумрака к Бурику тянулась худая рука.
«Все всегда происходит вовремя», — возник откуда-то голос Добрыни.
— Михеич я… — хмурилось серое изваяние с лицом Джузеппе.
Бурик вдруг ясно понял, что умирает. Не было сил ни вцепиться в руку помощи, ни оторвать от груди руку друга, вытягивавшую жизнь. Широко раскрыв глаза, Бурик закричал. Крик его потряс древние своды и долгим эхом отозвался в неведомых закоулках. Где-то громко хлюпнула застоявшаяся вода.
В Главной лаборатории с омерзительным звуком треснул стеклянный резервуар с почерневшим черепом. Через мгновение резкий сигнал тревоги потряс Контур.
Магистр сжал кулаки и что есть силы ударил по черной поверхности стола.
— Apocalipsum!! — в мистическом ужасе прохрипел он. — Этот маленький bastardo сделал это!
Он встал и начал нервно прохаживаться по кабинету. Члены Высокого Совета давно удалились. «Дебаты окончены», — уходя, гнусаво сказал молодой адепт с перебитым носом.
— Как он узнал? Он не должен был это узнать! Кто-то сказал ему? Не-ет… — Магистр помотал головой. — Кроме меня, никто из живущих не знает, как передать другому Тайную Сущность! Что-то подсказало ему. Но что?!
Сигнал тревоги изменил тональность, стремясь перейти в ультразвук. Магистр замер на месте. Он как никто другой знал, что это может означать только одно — прорыв Генеральной Блокады.
В следующее мгновение центр «Чизанелли» превратился в растревоженный улей. Сотрудники метались по всем помещениям, пытаясь обнаружить беглецов — многих все еще не покидала призрачная надежда, что они просто где-то спрятались. Ведь незаметно покинуть территорию Контура решительно невозможно! Завыла сирена.
— Apocalipsum! — бесполезно рычал в микрофон Магистр, — Apocalipsum!!!..
У пультов толклись инженеры, тщетно пытаясь изменить настройки агонизирующей Генеральной Блокады. На полную мощность работали сканеры, пытаясь обнаружить излучение Койво и запеленговать Бурика, — пустые экраны были ответом.
Дверь в кабинет Магистра отворилась без стука. Еще час назад это казалось невозможным — подобное нарушение субординации в стенах Центра «Чизанелли» было чревато множеством неприятностей. Тем более что на пороге стоял не самый старший представитель технической службы. Она располагалась на нижних уровнях Контура и ее сотрудники редко попадали сюда, в административную часть.
— Магистр, простите, что я беспокою вас…
— Кто ты? — устало бросил хозяин кабинета.
Вошедший удивленно мигнул.
— Меня зовут Карло. Карло Менегелло. Я слежу за состоянием водных и гидравлических систем…
— Что ты хочешь, Карло Менегелло?
— Я хочу… Я хочу сказать, что-то случилось со шлюзами.
— Какими
— Основными! С шестью шлюзами, которые отделяют наш центр от Водопровода Медичи. Я решил доложить непосредственно вам — мое руководство пока не в курсе…
— Ты хочешь сказать… — Магистр перевел дыхание. — Ты хочешь сказать, что воды Медичи могут проникнуть в Контур?
Менегелло ответил не сразу.
— Дело в том, что…
— Говори как есть! — заорал Магистр.
Менегелло вздрогнул.
— Они уже проникают. Что-то случилось — резко возросло давление на шлюзы со стороны водопровода. Такого никогда не случалось. Там столетия не было столько воды.
— А ты знаешь, чем это нам всем грозит? — Магистр вдруг заговорил спокойно и умиротворенно.
— Нет… — растерялся Менегелло.
— Это грозит сущим пустяком. Воды Медичи больше не сдерживаются Генеральной Блокадой. Шлюзы вскоре прорвутся, и вода затопит нас, словно пауков в банке.
— Но… Вы ведь понимаете, что этого нельзя допустить… Надо… надо срочно эвакуировать людей. — Подбородок его задрожал. — Вы должны сделать объявление!
Пухлое лицо Магистра пересекла сладковатая улыбка.
— Ты, инженеришка, потерял чувство реальности, — не сказал, а пропел он. — Или ты забыл, где работаешь и кому служишь? Так я напомню тебе это прямо сейчас.
— Вы… не посмеете… — Менегелло затрясся всем телом. — Вы не имеете права…
Далекий грохот заставил обоих вздрогнуть.
Добрыня отскочил от шевелящейся под ногами омерзительной жижи, достал из кармана мятый-перемятый платок, когда-то положенный туда мамой, и вытер губы. Он не мог понять, где находится, сколько прошел и куда идти дальше. Странное оцепенение навалилось на него, лишая желания куда-либо двигаться. Добрыня погасил фонарик — батарейки были на исходе. Да и понадобятся ли теперь батарейки? Со всех сторон сразу навалилась плотная, какая-то фотографическая темнота. Казалось, ее можно было потрогать руками и даже попробовать на вкус. Перед глазами забегали цветные круги. Постепенно они слились в одну желтую точку, которая заколыхалась где-то вдалеке робким огоньком. Добрыня стал вглядываться в огонек и вдруг понял, что это никакие не круги, а старинного вида фонарь, похожий на керосиновый — в большой стеклянной колбе колыхался хрупкий язычок желтого пламени. Глаза Добрыни расширились. Неверное пламя размыто освещало странную фигуру в длинном грязном балахоне. Лицо было прикрыто капюшоном. «Хозяин!» — пронеслось в голове. Сразу вспомнился рассказ Джузеппе.
— Шиш тебе! — крикнул Добрыня, испытывая огромное удовольствие от своей внезапной смелости.
Он включил фонарик и пошел в другую сторону. И даже не слишком удивился, когда увидел впереди ту же неясную фигуру с допотопным фонарем. Добрыня остановился и постарался успокоить дыхание. Странно, прежнего ужаса он не чувствовал. Даже страха не было. А что было? Добрыня прислушался к себе. Была усталость. И огромное желание увидеть Бурика и Антонио… Который теперь наверняка их с Буриком разлучит…