Колесо в заброшенном парке
Шрифт:
— Ничего… — ответил Стас, развалившись на стуле и закидывая ногу на ногу. — Если что-то будет непонятно, мы непременно спросим.
— Да, конечно… Я разработал цереброминал — это препарат… он помогает человеку быстрее достичь резонансного порога в состоянии измененного сознания… Так вот… они надоумили меня поработать над взаимодействием человеческой психики и Времени.
— И поэтому вы начали тревожить души умерших? — спросил Вовка.
Безекович благородно возмутился:
— Какие души! Что вы такое говорите!
— Стоп-стоп… —
— Это они! — Безекович несколько раз ткнул пальцем в пространство. — Им нужна была информация, о которой знал только Виральдини. Они очень опасные и хитрые люди. Для начала они отправили к нему эту женщину…
— Кто это «они»? Какую женщину? — одновременно спросили Стас и Вовка.
— Анну… Магистр, это их главный… Он называл ее Дьяболина и сказал, что она — единственный в своем роде человек, который способен… — Безекович на секунду замолчал. — Способен свободно перемещаться во Времени и Пространстве. Это какая-то непонятная аномалия, но она существует.
— Анна Джильоли? — вырвалось у Вовки. — Певица? Не может быть…
— Погоди, Вова… Так, продолжайте!
— Я не знаю, что там произошло… Она жила с ним. Да, певица. А потом… потом они хотели перетянуть его сюда, в наше время, моим резонансным методом.
— Значит, его сюда, а Харченко — туда? Вы выбрали его жертвой?!
Безекович вновь затрясся.
— Нет! Я не хотел ему зла! Он сам так решил! Ведь я хотел только сматрицировать его сознание для переноса сюда Виральдини — репликация, не более того. Никто не думал, что все это случится на физическом уровне… Я не виноват!!
— Так что же случилось?
— Что? Она убила его! Убила в момент переноса, когда все уже началось! В итоге здесь мы… то есть они… получили двенадцатилетнего мальчишку с частичной амнезией. Понимаете, тот же Антонио Виральдини, только в детстве! Не скрою, сначала они хотели его… как бы ликвидировать.
— Что значит «как бы»? — ужаснулся Вовка. — Убить?!
— Да… Но я… да-да, именно я сказал им, что этого делать нельзя! При определенных условиях подсознание мальчика может срезонировать с подсознанием Виральдини-взрослого и…
— Прекрасно… Еще одна жертва на вашей совести, — Стас поднялся со стула и прошелся по комнате. — На этот раз ребенок.
— Это не то чтобы ребенок… Нет, это ребенок, но это как… клон…
— Значит, если клон, так его жизнью можно распоряжаться?
— Но ведь он жив! — Безекович мелко-мелко, словно Тарзан, заколотил себя в грудь. — И это я спас ему жизнь. Я!
— Он ПОКА жив! — Стас повысил голос. — Вы можете гарантировать, что они не убьют его, если в этом возникнет необходимость? Вы уверены, что сами не посоветовали бы им умертвить ребенка, если бы это было единственным ключом к тайне Виральдини?
— Я… я не
— Нет, вы все знали!! Вы знали, что даже зеркала, поставленные друг напротив друга, способны затянуть гадающего. У вас полно литературы на эту тему! — Стас обвел рукой стеллажи с книгами и направил указующий перст в сторону Безековича. — Но вы скрыли это от Харченко и тем самым погубили его!
Безекович нервно облизал губы и хаотично прошелся взглядом по комнате.
— Поймите… Я не предполагал… Он должен был только рассказать… и потом снова вернуться в нормальное состояние… Я не убийца… Боже! — он обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону. — Я не хотел…
— Довольно паясничать, — уже менее решительно сказал Стас. — Давайте по существу.
— По существу… Если бы это было так просто! Композитор Виральдини зашифровал в какой-то своей партитуре, ни много ни мало, формулу строения Вселенной.
— В оратории «Ликующая Руфь»? — спросил Вовка.
— Кажется, «Руфь»…
— И зачем нужно было делать из этого такую страшную тайну? — пожал плечами Стас.
— Вы не поняли… Точнее, это я не пояснил. Дело в том, что полумифический орден Хранителей-Сальваторов…
— Ка-ак? — Вовка вытаращил глаза.
— Хранителей… Сальваторов… Для меня это тоже было новым названием…
— Для нас оно отнюдь не новое… — пробормотал Стас. — Продолжайте.
— По древнему учению, — снова начал Безекович с видом все большего превосходства, — Вселенная обладает свойствами многогранного кристалла, замкнутого в кольцо. И каждая грань этого кристалла…
— …это отдельный автономный мир, — закончил за него Вовка, — который редко пересекается с близлежащими…
— Вы… вы знакомы с этой теорией? — растерялся Безекович.
— И не понаслышке, — поспешил заверить его Стас. — Теория древняя, и никакой новой информации в ваших словах не содержится. Думаю, что и Виральдини не ограничился только этими сведениями. Не так ли?
— Да… Да. Говорят, если сопоставить расшифровки первой и третьей части этой его оратории с какой-то арией оттуда же, то можно получить две формулы: преодоления Времени и Прямого Перехода между гранями Кристалла Вселенной…
— Так вот за чем охотились в вашем медцентре!
— Да… — Безекович нервно потирал пальцы.
— Ария Руфи с хором? — неожиданно для себя спросил Вовка.
— Кажется, с хором. Мне что-то говорили про модуляцию. Это вроде как переход по диаметру квинтового круга, что ли. Я не запомнил… Но у них не было ключей к расшифровке. Их два. И они тоже закодированы в нотах. В восемнадцатом веке это было модно…
— Господи, в каких еще нотах? — прервал его Вовка.
— Не знаю… Я не музыкант, и вообще…
— В каких?! — своим фирменным тоном рявкнул Стас.
Безекович колыхнулся всем своим тщедушным телом.