Колькин ключ

Жуховицкий Леонид Аронович

Потом он исчез куда-то. Одному Коле стало еще спокойнее. Ему нравились эти танцы, ритмичная сутолока на пятачке, сладкий вой магнитолы: ведь черт-те какая даль, а люди везде люди. И приятно было смотреть на этих нарядненьких, напряженных, ждущих радостного случая ребятишек. И жалко их было — слишком уж много в этой лотерее пустых номеров.

Ладно, может, кому и повезет…

Павлик вернулся с двумя девушками. К Коле он подходить не стал, придумал похитрее: устроился на ближней скамейке — девушки по бокам —

и раза два сделал Коле нервный знак бровями, вправо и влево — мол, вот они.

Коля и сам догадался, что они.

Павликовы бабы были старше его года на четыре, а может, так казалось — девчонки взрослеют стремительно. Павлик обнимал обеих за плечи — заявлял права. И все посматривал на Колю — наблюдает ли.

Коля наблюдал, но без рвения. Он сразу понял и этих подруг, и всю суть Павликова дела и теперь не столько смотрел, сколько прикидывал, как бы в дальнейшем эту суть поделикатней изложить.

Начался новый танец, и они пошли втроем, Павлик держал обеих за талии. Двигаться так было неудобно. Но нестандартная группа бросалась в глаза, и Павликовы бабы терпели ради славы.

Музыка кончилась, и они уселись на лавочку в прежней позиции.

— Кавалер у нас прямо обалденный, — сказала одна.

— Плохих не держим, — подтвердила другая, кладя голову Павлику на плечо.

Потом обе оживились, и, проследив за их взглядами, Коля увидел возникших поодаль двух молодых мужиков, рослых и чем-то похожих — может, одинаковыми, под кожу, куртками. Мужики держались несуетливо, покуривали, переговаривались, и лишь по ленивым скучающим взглядам можно было понять, что сюда они ненадолго, а главные события их вечера развернутся в иных местах. Зато Павликовы бабы засуетились.

— Радость ты наша! — сказала одна и поцеловала Павлика в правую щеку.

— Красавчик ты наш! — сказала другая и поцеловала в левую.

После чего обе встали и отошли к своим мужикам… Домой шли молча. Уже у дома Павлик глухо предложил:

— Погулять не хочешь?

Догуляли до детского садика и сели на длинное, с крокодильей мордой, бревно.

— Закурить есть? — спросил Павлик.

— Уж больно ночь хорошая, неэстетично, — шутейно возразил Коля, — уж лучше на звезды смотреть.

— Можно и на звезды, — мрачно согласился Павлик. Они все же вытянули по сигаретке. Потом Павлик сказал:

— Коль, я у тебя хочу спросить.

— Ну?

— Со мной интересно или скучно?

— Кому? Мне?

Парнишка молчал.

— Или девкам?

Тот выдавил через силу:

— Хотя бы девкам.

Коля показал, что относится к делу серьезно — подумал:

— Да, пожалуй, как когда. Бывает и скучно.

— А почему? — с угрюмой деловитостью спросил Павлик.

Коля снова старательно подумал и объяснил:

— Тут даже не в тебе дело. Бабы — народ ненасытный. Все равно как человеческое брюхо: ты его хоть

черной икрой набей, а завтра опять запросит. И вот в эту прорву надо каждый день что-нибудь кидать.

— И что именно? — ровным голосом поинтересовался Павлик.

— Вот тут полная свобода выбора. Что попало! Тряпки, поцелуи, деньги, комплименты, анекдоты, песенки. Что хочешь, хоть морду бей. Только почаще и неожиданно, а то заскучает и уйдет.

Все так же ровно Павлик спросил:

— А они меня за дурака не принимают?

Коля постарался ответить побеззаботней:

— Ну, видишь ли… В некоторых случаях, конечно, не исключено.

Они помолчали. Потом Павлик проговорил негромко, но твердо:

— Коль, ты только не ври, ладно? Я спрошу, а ты не ври. Как думаешь, так и скажи. Коля покладисто пожал плечами:

— Ладно.

— Я не дурак?

Коля невесело усмехнулся:

— Отчаянный ты парень — такие вопросы задаешь. Помедлил, вздохнул и ответил:

— Нет, Павлик, ты не дурак.

Парнишка смотрел на него ожидающе и недоверчиво.

Коля положил ладонь на грудь:

— Ну, совестью клянусь. Последнее, что осталось. Да и та…

Павлик спокойно попросил:

— Ты не смягчай, не надо. Мне ведь иногда и самому так кажется. Вот недавно мастер позвал — давай, говорит, в выходной поможем инвалиду квартиру отремонтировать. Конечно, говорю, давай, как же еще. А потом оказалось, он не столько инвалид, сколько зампредседателя постройкома… Выходного не жалко, но уж очень противно, что они со мной как с дураком. И главное, я мастеру даже ничего не сказал. За него же стыдно стало… Или сегодня эти две. В общем-то я понимаю. Но ведь можно было по-другому. Я же им ничего плохого не сделал…

Задачка, подумал Коля, чтобы успокоить себя. Но успокоение не получалось, он чувствовал, как нарастает внутри, как давит тревога, как тяжело слушать дальше беспомощные Павликовы слова. Хотелось отодвинуться и отключиться, как в кресле у зубного, когда проклятое сверло с зудением и свистом прокрадывается в зуб, и, хоть пока ничего страшного нет, весь напрягаешься и потеешь, потому что еще мгновение, ничтожный рывочек сверла — и разом ударит боль…

Он поймал паузу, выкинул вперед пятерню и сказал торопливо:

— Погоди! Ты погоди, послушай. Успокаивающе потряс ладонью и заговорил неспешно и задумчиво, как бы рассуждая на абстрактную тему:

— Дурак ты не дурак. Но что-то такое есть… Сейчас, секундочку… Во! Знаешь, в чем дело? Ты хороший человек. Добрый. Больно никому не делаешь. А с девками, например… Вот когда рыбу ловят, ей надо — р-раз! — крючком губу проткнуть. И с девкой то же самое. Конечно, ей больно! Но иначе сорвется. А ты не хочешь, чтобы больно. Вот и терпи за свою хорошесть.

— Хамства мало? — с угрюмой деловитостью уточнил Павлик.