Колледж Святого Джозефа
Шрифт:
За эту неделю Заваркина, словно вихрь или ведьма в ступе, облетела весь город. Закипела неслышная, тайная, но яростная работа. Теперь же она наслаждалась заслуженным отдыхом, сидя на кухонном столе и втыкая нож в ярко-оранжевую идеально круглую тыкву.
Васька-младший, культурный и серьезный молодой человек, сидевший, в отличие от своей невоспитанной мамаши, на кухонном диванчике, переносил рисунок с шаблона на другую тыкву. Тыква была большевата для Васиных ручонок и норовила вырваться и упасть, но Вася подпер ее коленями и старательно колол оранжевый бок коротенькой иголкой сквозь лист бумаги. На листе бумаге было напечатано ехидно ухмыляющееся тыквенное лицо, которое Вася планировал
Этим вечером они задержались в редакции допоздна. Васька, уже умевший читать, писать и немного фотографировать, старательно выписывал крючочки в прописи и поскуливал от бесполезности своего занятия. Анфиса сидела на редакционном подоконнике и рисовала на стекле маркером варианты фонарей-Джеков: там были и злобные физиономии, и саркастичные, и развеселые. Зульфия отчаянно работала над каким-то запаздывающим материалом. Она то и дело запускала руку в шевелюру, отчего минут через пятнадцать ее волосы стояли дыбом. С левой стороны.
Когда Анфиса и Вася вернулись в свою уютную мансарду, то застали у себя гостя. Гость был одет в домашние тапочки, сидел в кресле и пил чай из своей любимой белой кружки с японскими котятами. Он говорил, что чашка идеально подходит ему по объему, а котята — лишь приятное дополнение. Анфиса ему не очень верила.
— Привет, дядя Федя! — завопил Васька и залез на руки Федору Гавриловичу, — мы тыквы купили!
— И вам продали? Ну, надо же, — ухмыльнулся тот.
— Вот расскажи нам, зачем ты подписался под этой ерундой? — строго вопросила Заваркина, целуя губернатора в макушку.
— Это не ерунда, это духовность, — улыбнулся тот и обнял ее за талию, — показывайте ваши овощи.
Изготовление фонарей решили не откладывать, и Васька так увлекся резьбой, что прикусил кончик языка, как уснувший котенок.
— Ты тихая, — заметил Федор Гаврилович, заваривая кофе в турке. Его кофе был черным как смоль и настолько крепким, что в нем можно было топить чертей.
— Я делом занята, — ответила Заваркина и с размаху воткнула нож тыкве в нарисованный глаз.
— Ничего не хочешь мне сказать?
— Очень хочу. Прекрати мучить ребенка балетом.
— Какого ребенка? — не понял Федор Гаврилович.
— Соньку. Танцевать-то она может и может, но очень не любит.
— Значит, ты поболтала с Сонькой, — губернатор расправил пальцем усы, — опять. И как она тебе?
— Породистая лошадь, — пропела Заваркина.
— Когда ты только успела? — ухмыльнулся Кравченко.
— Я же все время трусь в Иосаафе, — просто ответила Заваркина, — не удержалась, чтоб не поглазеть.
— И какие там настроения?
— Революционные, — соврала Заваркина, — все собираются на несанкционированный Бал.
— И моя дочь тоже?
— В первых рядах.
— Присмотри там за ней, ладно? — улыбнулся в усы Федор Гаврилович.
— С чего ты взял, что я туда иду? — Заваркина оставила тыкву.
— Ой, да брось, — губернатор рассмеялся и полез в холодильник, — все знают, что ты его организуешь.
— Организую, а не иду, — Заваркина тоже улыбнулась и вернулась к тыкве, — и потом, если бы не ты, никаких нелегальных балов не было бы. Зачем ты подписал этот уродский документ? Мало ли какие больные фантазии лелеют эти маленькие люди?
Федор Гаврилович не ответил. Он с отвращением смотрел на банку, которую только что достал из холодильника. В ней булькало что-то желтое, похожее на прогорклое масло. Сверху плавала зеленая плесень, пушистая и легкомысленная.
— Это что?
— А я почем знаю? — отозвалась Заваркина.
— Это анализы, — ляпнул Вася, не отрываясь от тыквы.
— Анализы чего? Желчи? — губернатор с отвращением швырнул банку в мусорное ведро и с укором
— Я — отвратительная хозяйка, — развела руками та, — для этого ты мне тут и нужен.
— Эй, я, между прочим, народный избранник, — губернатор улыбнулся в усы.
— Вот и приглядывай за своим народом, — улыбнулась Заваркина.
Концепция сети продуктовых супермаркетов «Свежесть» выражалась тремя словами: на первом месте выступала, собственно, сама свежесть, а за ней подтягивались экологичность и доступность.
Насчет свежести реклама не врала: продукты действительно поступали прямо с ферм, коих вокруг города Б было немало. Шли на прилавки «Свежести» безупречные овощи: зеленые, очаровательно пахнущие пупырчатые огурчики, красные и ароматные помидоры, хрустящая капустка и прочие блага черной плодородной земли. В холодильники магазинов текло безупречное молоко и падало образцовое мясо.
Но козырем магазинов «Свежесть» была рыба: холодильники на колесах привозили ее ежедневно с большой рыбной фермы — и живую, и мертвую.
О, сколько страстей кипела вокруг этих питательных существ! За рыбой из «Свежести» выстраивались очереди, из-за нее даже происходили драки. В городе поговаривали, что однажды мужчина, лезший без очереди за последним налимом, получил этим же налимом по шее, крепко и страшно. Впечатлительные горожане утверждали, что продавцам пришлось звонить в скорую, полицию и уборщикам мест преступления, чтобы те собрали с пола кровь. Более внимательные горожане спорили с ними, заявляя, что кровь была рыбьей и никаких спецнарядов не потребовалось: дерущихся разняли своими силами, а налима поделили. В общем, ситуация была спорная и со всех сторон вызывала сомнения, но как ни странно, на репутации магазина она не сказалась ни коим образом: за жирненькими рыбешками по-прежнему шла охота и по-прежнему выстраивались волнующиеся очереди из плотоядных фанатиков.
Однажды утром, когда почти-самый-важный менеджер центрального офиса сети заварил свою первую чашку кофе, в его электронный почтовый ящик упало полное печали письмо. Писал управляющий одного из крупнейших супермаркетов.
Добрый день!
У нас в магазине нестандартная ситуация: в торговом зале завелась кошка. Кошка дикая, сами поймать мы её не сумели. Прогрызла дыру в ловушке. Проблема усугубляется с каждым днём, так как кошка уже освоилась и теперь бродит по торговому залу не только ночью, но и днем. Не стесняясь покупателей, она залезает на рыбные и колбасные витрины и ест продукты. Покупатели в шоке отказываются покупать что-либо, даже хлеб.
Рабочий день персонал начинает с того, что тщательно осматривает продукты на предмет порчи и списывает надкусанное. Кошка не поедает, а именно надкусывает каждую единицу товара, будто пробует. Особенно страдает рыба.
Прошу вас в срочном порядке что- то предпринять и избавить нас от кошки. Судя по всему, в торговом зале есть отверстие, через которое она проникает в зал.
Давно почти-самый-важный менеджер так не хохотал. Его раскатистый бас разнесся по этажу. Его кофе выплеснулся на стол, чуть не залив клавиатуру. Отхохотав положенные три минуты, он вытер выступившие слезы костяшками пальцев, поднял телефонную трубку и позвонил в ветконтроль.
К обеду от того же управляющего пришло второе слезное письмо, состоящее всего из двух строчек.
Ветконтроль ушел расцарапанный. Не знаем, что делать. Помогите.
Эта кошка — исчадие ада.