Колледж Святого Джозефа
Шрифт:
— А ты можешь? — Зуля подозрительно посмотрела на нее.
— Его единоутробного брата знаешь?
— Вице-губернатор Колдырев, заведующий здравоохранением, — отрапортовала Зульфия, — у них жены — подруги, загородные дома на соседних участках, дети ходят в один класс в Иосаафе.
— Как думаешь, Барашкин расстроится, если кто-то из его журналисткой конницы растопчет его братишку в кровавую кашу? — коварно улыбаясь, спросила Заваркина.
— Надо полагать, — отозвалась Зульфия с долькой кровожадности в голосе.
— У меня есть кое-что настолько вкусное, что я не могу
— Не томи, — заныла Зуля.
— Но прежде, чем я расскажу, ты должна мне кое-что пообещать…
— Никому… — начала было Зуля.
— Наоборот, — оборвала ее Заваркина, — всем. Посредством «Благой вести».
— Ни за что, — немедленно отреагировала Зуля.
— Я продам ее другому изданию, и никто никогда не узнает, что ты — гениальный редактор, — вкрадчиво набрасывала Заваркина картину будущего, — ты будешь продолжать выставлять себя идиоткой в никчемной газетенке. И, что хуже всего, Барашкин, никогда не узнает, что то, что делишки его братика выползли на свет — его вина. Потому что он, не сумев обуздать гордыню и желание высокомерно порисоваться, оскорбил единственного человека, который смог бы удержать за поводья Анфису Заваркину.
Зуля застыла как кролик, загипнотизированный удавом.
— Подумай, — сказала Заваркина, откинулась в кресле, закурила и сделала вид, что ей все происходящее неинтересно.
— Коварная Заваркина, — прохрипела Зульфия, — давай историю. Я согласна топтать в кровавую кашу.
— Давай еще выпивки закажем?
— ЗАВАРКИНА! — взревела Зульфия, как взбесившийся слон.
— Не ори, — спокойно откликнулась та и жестами показала официантке, что и сколько раз нужно повторить.
— В этом году городу Б из федерального бюджета было выделено триста миллионов. На поправку дел в здравоохранении, то бишь на покупку кое-какого медицинского оборудования для трех центральных больниц.
— Какого оборудования? — уточнила Зуля, черкая что-то в блокноте.
— Томографов, — Заваркина приняла у подошедшей официантки запотевшие бокалы, наполненные прозрачной жидкостью и листьями мяты.
— Деньги поступили на специальный счет министерства здравоохранения и должны были быть освоены в оговоренный срок. Как водится, был объявлен тендер, который выиграло предприятие, предложившее по пятьдесят миллионов за томограф. Значит, денег хватало аж на шесть штук. И тут выясняется, что томографы на самом деле стоят по тридцать миллионов за штуку.
— Кем выясняется? — спросила Зульфия. Приготовившись вникать, она даже нацепила на нос очки.
— Даже не знаю, кого тут назначить главным действующим лицом, — улыбнулась Заваркина, — похоже, проигравшая тендер контора стукнула в УФАС, и завертелось.
Зульфия кивнула.
— Далее заводится дело о нарушении антимонопольного законодательства, ФСБ берется просматривать электронную переписку про тендер и выясняет, что томографы действительно были куплены государством по завышенной цене. И чиновник от здравоохранения Колдырев, единоутробный брат вице-губернатора Барашкина, курировавший все предприятие, повинен в растрате. Потерял, сердешный, больше сотни миллионов.
— Ух! —
— Вернее, дело должно было быть о растрате, и этот тип определенно должен был понести уголовное наказание, но в дело вмешались высшие силы, — Заваркина ткнула указательным пальцем в потолок, — и дело о растрате закрыли за недостатком улик.
Зульфия задохнулась от возмущения.
— Завели дельце о халатности: время идет, срок давности, который у халатности имеется, проходит. Колдырева ждет штраф в сорок тысяч рублей, если его признают виновным. Но дело в том, что и его он может избежать при помощи одной крохотной аппеляции.
И все было бы хорошо, но мелкие людишки вознегодовали. Мелкие людишки, как ты знаешь, всегда негодуют. Не могут простить простому российскому чиновнику присвоение миллионов. Им-то что? Какая им разница шесть у них будет томографов или десять? А у чиновника жена-истеричка да дочка пони требует.
— А без сарказма если? Кто тебе-то рассказал? — поинтересовалась Зуля.
— Не могу сказать, — серьезно откликнулась Заваркина, — даже намекнуть не могу.
— Почему ничего не было в СМИ?
— Было, — Заваркина усмехнулась, — на сайте УВД появилась заметка о предпринимателе, который что-то намахинировал с томографами. Про чиновника Колдырева не упоминалось.
Зуля фыркнула.
— Суд через три недели, — сказала Заваркина, — у тебя есть время передумать, но знай: я не дам им спустить все на тормозах. По большей части из-за этого.
Она показала на свою рассеченную бровь.
— Тебе можно будет книгу написать, — мечтательно вздохнула Зульфия, — у тебя наверняка столько информации есть…
— Отличный ход, — засмеялась Анфиса, — но я тебе все равно ничего не расскажу.
— Попытаться стоило, — улыбнулась Зуля.
— Про них — никогда и ничего, — твердо сказала Заваркина, — про себя однажды расскажу тебе все.
Помолчали, придавая моменту значимость.
— Да и потом, разве это отличный сюжет для книги? — брызнула сарказмом Заваркина, — чиновники в России воруют! Как свежо! Как оригинально! Нет, я бы написала книгу о зомби-апокалипсисе. Представь, уцелел только один маленький городок на юге России, который предусмотрительный мэр окружил каменной стеной. Его жители даже не узнали, что вся страна вымерла, что за стеной больше никого нет, кроме кровожадных мозгоедов. И тут четверо учеников частной школы впускают зомби в город, решив, что зомби снаружи ничуть не хуже, чем те, что внутри. Книга бы заканчивалась сценой, в которой эти четверо стоят на крыше своей школы, наблюдают закат и то, как монстры пожирают их семьи и друзей.
Зульфия засмеялась, но тут же снова нахмурила бровь.
— А с тобой все в порядке будет?
Заваркина промолчала и выбила сигарету из пачки.
— Ответь мне, — потребовала Зульфия. В ее голосе плескалось беспокойство.
— Они так увлеклись собой, своим величьем, своими играми, что забыли, что «у века каждого… на зверя страшного… найдется свой однажды волкодав», — пропела Заваркина, — и что они тоже люди. И могут, например, умереть.
— Ты что несешь-то? — испугалась Зульфия.