Колледж Святого Джозефа
Шрифт:
Немного поразмыслив, Анфиса направилась на первый этаж универмага, собираясь напихать утробу какой-нибудь незатейливой едой. Но едва войдя в стеклянные двери, она столкнулась с господином Борязом.
— Я искал тебя, — сказал он и для верности схватил ее за локоть, чтобы она не убежала.
Заваркина с возмущением посмотрела на свой плененный локоть.
— Извини, — сказал господин Боряз, отпустив ее, — зайдем?
Он кивнул на ближайший бар.
В кафе «Язъ» был продуманный дорогой интерьер: столики были отделены друг
— Хочешь чего-нибудь выпить? Может, коктейль?
— Скотч со льдом, — сказала Анфиса подскочившему официанту и положила подбородок на скрещенные руки.
— Колдырев не выжил, — сообщил господин Боряз, — через два часа после доставки в больницу у него развился отек легких, и он умер.
Заваркина промолчала и отхлебнула тихо материализовавшийся перед ней скотч.
— Тебя начнут преследовать, — продолжил господин Боряз, — скорее всего, это будет уголовное дело. Но ты ведь и так знала, что за инфаркт вице-губернатора ты ответишь.
Заваркина по-прежнему молчала, глядя в стол.
— Ты укусила руку, которая тебя кормит.
— Я злая и невоспитанная дворняга, я помню, — раздраженно отозвалась Заваркина.
— Я не хотел тебя обидеть, — мягко улыбнулся господин Боряз и накрыл ее руку своей.
— Вы про Объединенную компанию слышали?
Господин Боряз кивнул.
— Эту должность обещали мне, — сказала Заваркина.
— Ты не была бы счастлива, ведя придворную хронику мэрии, — ухмыльнулся господин Боряз.
— Да не в ней дело!
Заваркина снова замолчала.
— А в чем?
— В том, что таких, как я, не пускают на вершину, — сказала Заваркина, — я выродок…
Заваркина странно хлюпнула носом. Господин Боряз подвинулся к ней и легонько обнял. Он погладил ее по стриженой голове, приговаривая «ну-ну, перестань».
— Ты преувеличиваешь, — возразил господин Боряз, когда она немного успокоилась.
— Я встречаюсь с вашим сыном, — сказала она, отстранившись и вытерев лицо салфеткой, — что вам больше не по нутру: то, что я — детдомовская или то, что мне за тридцать?
— К чему ты клонишь? — не понял господин Боряз.
— Ответьте, — потребовала Заваркина.
— Меня больше всего беспокоит твоя… кхм…твоя эксцентричность.
Заваркина скривилась, как будто ее заставили укусить луковицу.
— Ты слишком сосредоточена на том, как тебя воспринимают, — спросил господин Боряз, — какая тебе разница? У тебя талант…
— Нет у меня никакого таланта, — скривилась Заваркина, — я знала, что вы не поймете.
Господин Боряз оставил этот бесполезный разговор. Ему показалось вдруг, что он ведет беседу с обиженным, взъерошенным подростком, которому юношеский максимализм не дает трезво смотреть на мир.
— Мой сын любит тебя.
— Ваш сын летом уедет в чудесную благополучную страну
Она схватила бумажную салфетку и начеркала на ней какие-то символы.
— Обещаю, — кивнул господин Боряз и, сложив салфетку вчетверо, спрятал во внутренний карман пиджака.
Заваркина залпом допила алкоголь. Господин Боряз протянул ей ладонь для рукопожатия, но Анфиса посмотрела на него, тепло улыбнулась и крепко обняла.
— Спасибо вам, — сказала она, быстро поднялась и выбежала из кафе, словно боялась снова поддаться чувствам.
Господин Боряз высунулся из-за портьеры и посмотрел ей вслед. Анфиса быстрым шагом вышла в стеклянные двери универмага и растворилась, словно призрак, в апрельских сумерках.
— Мы не будем ничего комментировать, — говорил толстый одышливый глава следственного комитета, — мы не заинтересованы в освещении.
— Вы уверены? — спросила Зульфия участливо, — мне показалось, что посодействовать в освещении — это единственное, что вы можете.
— Вы не язвите, милая барышня, не язвите, — глава вытер лоб платком.
Они сидели друг напротив друга вот уже три часа. Их разделял пошлый офисный стол, уставленный какой-то сувенирной мишурой и пластмассовой канцелярией. Их разговор вертелся вокруг разных тем — от рыбалки до вышивания — но неизменно сводился к одному и тому же вопросу: как Анфиса Заваркина раздобыла информацию о томографах? Верить в то, что она записала на заседании судебное заключение, он верить отказывался.
— Как она могла все это запомнить и записать? — усмехался глава.
— Вы слыхали о диктофонах? — вежливо интересовалась Зульфия.
Глава кидал на нее полный ненависти взгляд и снова заговаривал о выпечке и методе розжига каминов. Зульфия же хранила на лице маску вежливого участия и терпела, и терпела, и терпела новые витки этого бесполезного разговора.
— Зуля, — вдруг заговорил глава с отчаянием в голосе, — мы же с вами давно знакомы. Сейчас полетят головы с плеч. Много невинных голов, если вы сейчас не расскажете, откуда эта… журналистка взяла информацию.
Зуле вдруг страшно захотелось спросить, есть ли в этом здании хоть одна невинная голова, но усилием воли сдержалась. Ей даже пришлось больно укусить себя за язык.
— Казимир Апполинарьевич, — также тепло заговорила она, — я понятия не имею, из какого источника она черпает информацию.
— Черпала, — поправил ее глава, — Анфиса Заваркина пропала позапрошлой ночью.
Зульфия крякнула и ошеломленно замолчала. Ее мозг заработал с бешеной скоростью. Первой проскочила мысль, что как хорошо, что Анфиса не открыла ей своих тайн. Вторая мысль — эмоции оставить на потом! Третью мысль Зуля просто не смогла удержать в голове.