Колледж Святого Джозефа
Шрифт:
— Я захмелела, — Анфиса отодвинула от себя стакан, в котором осталась только мята.
О, моя счастливая Зульфия! У нее драма, если чиновник обманул или муж ужин раскритиковал. Знала бы она о моей разновидности конфликта: когда оголтелое зверье — отбросы рабочего района — лупит тебя ножками от стульев только за то, что ты дышишь их воздухом.
Я тогда попала в больницу, помнишь?
Чтобы скрыть уголовщину и не лишиться дотации Верховная Тварь положила меня в глазное отделение, якобы с ячменем. К ее счастью, вся физиономия
Девочки-восьмилетки меня боялись. Когда у меня открылся один глаз, я посмотрела на них взглядом пойманного в капкан зверя, причем не крупного, а так… зайца или суслика, которому стальные жвала перебили хребет. Они, небесные создания — с косичками, куклами и умытыми лицами — казались мне существами с другой планеты. У одной из них было две пары гольфиков: одни выше колена, бирюзового цвета, а другие — чуть ниже колена, цвета незабудок или барвинка. Я не знала тогда, что на свете существует такой цветок — барвинок.
Когда ты сбежал с уроков и навестил меня, то засмотрелся на нее, на трогательный хрупкий барвинок в гольфиках, помнишь? Тебе было уже десять. Ты был взрослым мужчиной.
Меня побрили налысо. Детдомовских вшей испугались. У меня еще не сошел отек, и ты удивился тогда, как мы с тобой похожи. Как брат и сестра. Хотя, если честно, я была больше похожа на лысого хомяка, чем на тебя.
С тех пор я только один раз дала своим волосам вырасти длиннее, чем на полтора сантиметра. И никогда больше не плакала. А эти три ублюдка, что били меня той ночью в пустой классной комнате… Они все сгорели.
— Ты все уладил? — спросил Барашкин, отодвинув от себя пепельницу с дымящейся сигаретой. Бросив курить почти двадцать лет назад, он не выносил табачного дыма.
— Да, сегодня первое заседание, — подтвердил его брат. Он сидел в кресле с прямой спиной, положив руки прямо перед собой на полированный стол, — никакой прессы не предвидится.
— Ты разговаривал с… — Барашкин выразительно посмотрел наверх. Его брат кивнул.
Барашкин посмотрел на него в нерешительности. Он не хотел нагнетать напряженность, но предупрежден — значит вооружен.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — усмехнулся Колдырев и глубоко вздохнул, — ты думаешь, что если на заседание явится его дежурная сучка, значит…
— Она не явится, — Барашкин попытался придать своему тону максимум убедительности.
Колдырев кивнул и встал. Братья пожали друг другу руки, и, выйдя из кабинета, разошлись в разные стороны: Барашкин спрятался у себя и плеснул в стакан коньяка, Колдырев же спустился к машине, чтобы проехать пару кварталов до здания суда.
Он вошел в зал суда вальяжной походкой и с легкой улыбочкой, немного отстав от своего адвоката. Но тут он увидел то, что заставило его сбиться с шага и перестать ухмыляться: Заваркина в красном кардигане.
Она стояла, облокотившись на деревянные перила, что отделяли главных действующих лиц от зрительного зала. Колдырев, растеряв свою напускную важность, ринулся к ней.
— Как вы узнали? — спросил он, серея лицом.
— Я прошу вас воздержаться от разговоров с прессой, — прошептал догнавший его адвокат.
— На сайте суда висит информация об этом заседании, — спокойно ответила Заваркина и уточнила, — об этом открытом для прессы заседании.
— Ты
— А зачем мне ваша фамилия? — притворно озадачилась Заваркина.
Колдырев растерялся. Он беспомощно посмотрел на своего адвоката и рванул воротничок. Его лицо снова сменило окраску и стало похоже на пломбир, плохо перемешанный с вареньем.
— Это он тебя прислал? — отчаянным шепотом спросил он, тяжело дыша, — не подходи ко мне!
Заваркина широко улыбнулась и, ничего не ответив, заняла место в зрительном зале. Колдырев, которого адвокат придерживал за локоть, прошел на место обвиняемого. Там он сел, сгорбившись и оперевшись руками на стул.
Суд пошел своим чередом. Во время чтения обвинителем судебного заключения, которое составляло сорок семь листов, в зале не раздавалось ни звука: только дура-муха, залетевшая в форточку, тихо жужжала, и хрипло дышал обвиняемый.
Колдырев не находил в себе сил обернуться и посмотреть на эту тварь в красной кофте. Ему казалось, что она по-прежнему улыбается ему в спину свой жуткой мертвой улыбкой: растянув рот до ушей, Заваркина не меняла выражения глаз, от чего становилась похожей на злодея из комиксов.
«Все кончено», — подумал Колдырев и внезапно страшно закашлялся. На его губах выступил кровавая пена.
— О, Господи, — воскликнул адвокат и успел поймать заваливающегося набок клиента. Обвинитель замолчал, а пожилая скучающая судья приподнялась со стула.
— Это инфаркт, — сказала Заваркина, выключая диктофон, — пошарьте по карманам, у него должен быть нитроглицерин.
Адвокат посмотрел на нее и нерешительно залез Колдыреву в пиджак.
— Давайте ему по таблетке каждые десять минут до приезда скорой, — Анфиса встала и подошла к деревянному барьеру, — и не забудьте ее вызвать…
Охранник уже набрал номер и проорал в трубку что-то про сердечный приступ. Заваркина закинула на плечо сумку, перегнулась через перила и, дотянувшись до уха Колдырева, едва слышно прошептала:
— Надеюсь, вам не понадобится томограмма.
Внезапно освободившиеся полчаса Заваркина провела в холле здания суда, набрасывая статью. Она сидела на мягких креслах, пила дрянной кофе и даже успела пронаблюдать, как Колдырева грузят в «скорую», которая приехала в течение шести минут — наверно, охранник обмолвился, что беда случилась с вице-губернатором. Когда за ним захлопнулась дверь и карета, отчаянно мигая и воя, понеслась по проспекту, адвокат Колдырева обратился к Заваркиной.
— Я прошу вас не публиковать пока никаких материалов, — внушительно сказал он.
— А я ничего не делаю, — пропела Заваркина, — я письмо брату пишу. Не верите? Сами посмотрите.
Анфиса повернула к нему лэптоп. На мониторе действительно висело окно браузера с открытой почтой. Адвокат кивнул и отошел, Заваркина улыбнулась, сохранила написанное и встала. Ей предстоял нелегкий разговор с Зульфией.
— О чем ты думала? — и правда воскликнула та, услышав отчет о заседании, — ты знала, что у него ишемическая болезнь?
— Нет, откуда? — для пущей убедительности Заваркина помотала головой, — на журфаке диагностике не учат.
— Я не опубликую материал, — отрезала Зуля.
— Я продам его другому изданию, — пожала плечами Заваркина.
— Тебе это не кажется неправильным? — Зуля уставилась на нее возмущенным взглядом, — он же в больнице!
— Исходя из того, что он украл больше ста миллионов из бюджета на здравоохранение, мне кажется это ироничным, — усмехнулась Заваркина.
Зульфия едва сдержала улыбку.