Колодец
Шрифт:
— Наверно, что-то забыла, — сказала Вия.
— Дай-ка весла мне, Марис, — строго сказал Рудольф, — и отправляйся на свое место…
Явно разочарованный тем, что не оценили его стараний, мальчик пересел на место Рудольфа рядом с Зайгой, и Рудольф в два счета подогнал лодку к мосткам.
Оба представителя сильного пола, оставшись в плавках, вошли в воду. Вия возвращалась из-за ольхового куста в голубом нейлоновом купальнике, неся в руках одежду.
— Теплая? — крикнула она издали.
— Да-а-а, —
Осторожно ступила в озеро и Вия.
— Ну, не скажем, что кипяток, — вздрагивая, ответила она.
Зайга тихонько села на мостки и с завистью смотрела на купающихся. Ничего не говорила, не просилась и не хныкала — только смотрела. На плечах у нее все еще была серая вязаная кофта, которая защищала ее от брызг и которую она так и не догадалась положить на траву рядом с другими вещами Рудольфа.
Зайдя в воду по щиколотку, Рудольф обернулся и посмотрел на Томарини.
— Идем! — торопил его Марис и подергал за руку.
— Подожди немножко!
Вия заметила взгляд Рудольфа, удивилась:
— Что она так долго? — и тоже посмотрела на хутор.
Наверху не видно было ни души, труба дымиться перестала, — слава тебе господи, с этой ненормальной стряпней кончили.
— Может, сбегаешь, Зайга? Скажи, что мы заждались! — наконец попросила Вия.
— Сейчас.
Болтая рукавами кофты, девочка взбежала на гору и скоро возвратилась, за нею весело трусил Тобик.
— Где мама?
— Мама… — запыхавшись, выговорила Зайга, — мама не придет.
— Почему?
— Она огурцы поливает.
— Запрягла все же, — с усмешкой проговорила Вия.
— Что вы сказали? — спросил Рудольф.
— Это я о матери, — с улыбкой бросила она. — Ну что ж, ничего не поделаешь, идем одни.
Рудольф все еще смотрел наверх, на Томарини.
— Раз сказала — не придет, значит, и ждать нечего, — решительно произнесла Вия. — Пойдемте!
— Пой-дем! — эхом откликнулся Марис.
— Пойдем, — согласился и Рудольф, и они втроем побрели по воде, мальчик посередине, взяв взрослых за руки.
— Вы хорошо плаваете? — спросил по дороге Рудольф.
— Гораздо хуже, чем, например, вы, — лукаво ответила Вия.
— Приятно, что вы даете мне такую высокую оценку, — пошутил он. — Боюсь только, не слишком ли назойливо я себя рекламировал.
— Из Томариней все озеро, как на ладони. Тут ничего не скроешь.
— Рудольф, ты мне покажешь, как нырять? — потребовал Марис.
— Сперва надо научиться плавать. Ты умеешь?
— Смотри!
Пробежав несколько шагов вперед и повернувшись к взрослым, Марис неожиданно плюхнулся в воду, обдав брызгами их обоих, и стал энергично работать руками, продвигаясь к берегу, и взахлеб кричал:
— Я… я так же… как ты…
Это отдаленно
— Марис, а где у тебя ноги?
— Че-во-о?
— Где у тебя ноги?
Мальчик встал и, отплевываясь, спросил:
— Как ты сказал?
— Ты же, дорогой, переступаешь по дну!
— Да ну!
— Вот тебе и да ну! Давай зайдем поглубже, я тебе покажу, как надо. Ложись грудью мне на руки. Смелей, не бойся!
— Ой, хи-хи…
— Я тебя немного опущу в воду. Когда лицо погрузится, задержи дыхание, а глаза не закрывай. Потом мне расскажешь, что ты…
— Тону-у!
— Не кричи.
— Так я же тону!
— Не можешь ты утонуть, Я тебя держу. Ну!
— Ой-й!
— Не дрыгайся, как лягушка.
— Держи крепче, только, хи-хи, не щекочи.
— Ну, смелей, и увидишь, что ничего нет страшного.
Марис фыркал, визжал и, захлебываясь, кашлял, отчаянно брыкаясь и взбивая брызги. Стоять рядом было просто невозможно, и Вия, зайдя по пояс, легла на воду. Плавала она действительно неважно и быстро устала. Но чтобы выбиваться из сил! В конце концов это же удовольствие поплескаться в летнюю жару, зачем его превращать в мученье… Сзади послышались всплески. Она бросила взгляд через плечо: сильными гребками ее нагонял Рудольф, вдали, у самого берега, скакал по воде Марис, а еще дальше, на мостках, серой птицей на солнечном берегу сидела съежившись бедная Зайга. Рудольф догнал Вию и поплыл рядом, стараясь подладиться под ее темп (она плыла «по-собачьи»).
— А правда, что тут есть места, где глубина доходит до тридцати метров? — спросил он.
— Ой, не пугайте меня! — коротко усмехнувшись, отозвалась она и чуть не захлебнулась.
— Сколько я ни мерил, больше восемнадцати мне пока не удалось обнаружить… если это вас может успокоить. Восемнадцать — максимальная глубина, два — минимальная, на Слезной мели.
— На Горе, — поправила Вия.
— На какой горе?
— То, что вы называете Слезной мелью, местные жители зовут Горой. Когда-то здесь был островок.
— Как романтично! Наверное, с замком, который затонул ночью, в бурю…
— Я не удивляюсь… что Марис льнет к вам… — уже задыхаясь, сказала Вия, — …вы оба настоящие Мюнхгаузены.
— Это что — критика или комплимент?
— Как вам больше нравится… А я поворачиваю назад. Пока!
Ага, Марис вылез из воды; сблизив головы, они с Зайгой копаются в песке. В Томаринях по-прежнему не видно никого, и на огороде тоже. Значит, Лаура уже полила огурцы? Но ведь тогда она могла бы прибежать искупаться. Такой денек, такая вода… Но это же известное дело: дай маме палец… И все-таки неловко перед доктором. Вначале даже казалось, что он обиделся, смотрел на гору, на хутор, но сказать, конечно, ничего не сказал…