Колодезная пыль
Шрифт:
– Упаду, хоронить будет некому, - выпрямляясь сказал Ключик.
– Ох ты!..
Сильно затылком стукнулся. Снова подвернулось под язык выражение, подцепленное у прораба на строительной практике, ещё в институте.
– В три погибели, - добавил Ключик, согнувшись.
– Что толку здесь торчать? Надо что-то делать.
Золотые слова - что-то делать. Но что? Понятно, если ничего не делать, через пару часов обвалится размокшая штукатурка, а может и раньше, если хиленький дождь опять превратится в ливень. Валентин в затруднении огляделся, шаря лучом карманного фонарика в залежах мрака. Кровельная жесть, кирпичные обломки, печка. Стопка газет. Чёрт знает что набросано, мусор. Поверх засыпанного пылью мауэрлата точится свет. Из-под застрехи? Ключик из чистого любопытства сунул туда голову, для
– Не хуже римских акведуков, - провозгласил полчаса спустя бывший артмастер, бывший дипломированный архитектор, бывший студент архитектурного факультета, сын и внук архитекторов, Ключко Валентин Юрьевич. Ещё раз осмотрел сооружение - устои из битого кирпича, поддон из шиферного листа и сток из кровельной жести, проверил - вода течёт куда нужно, по жестяному стоку прямо в пролом обшивки, наружу, и:
– Хорошо!
– сказал, чувствуя себя богом-творцом. Помолчал, добавил: - Пролом заделаю после дождя, когда просохнет крыша. А пятно на потолке...
Он прихватил из любопытства газетную пухлую пачку ("Губернские ведомости", древняя газета, с ятями), спустился, заперев за собою чердачный люк, заглянул в комнату, убедился, что с потолка больше не течёт, и урон, объективно говоря, невелик.
– Плевать на тебя, - сказал он купоросной амёбе.
Несмотря на ломоту в пояснице - в три погибели же!
– и почему-то в коленях, Валентин Юрьевич был необычайно собою доволен. Пришёл, увидел, победил. Вернее, залез, придумал, воплотил. Из подручных средств, без проекта, за полчаса. Недурно.
– Но продышаться не помешает.
Сказавши это, прошествовал к выходу, спустился по лестнице и остановился на нижней веранде, оглядывая окрестности хозяйским взором. Выходить во двор не стал, дождь. Вдыхал полной грудью, осматривал владения и внезапно заметил: под дверью вельзевулова логова комочек тьмы - чёрную кошку.
– Василий! Вась!
Никакой реакции. "Может, и не он. Ну ладно, подышали и хватит. Хочется есть. Позвать ещё раз?"
– Вася! Ладно, как хочешь. Но если что, заходи, дверь я закрывать не буду.
Как обещал, так и сделал, оставил немалую щель, но о кошке тут же забыл, потому что загорелся идеей сварить себе борщ. Сколько можно, в самом деле, давиться всякой дрянью? Борщ не борщ, но сварганил в два счёта. Что за борщ без поджарки на сале? Примерно как чердачный водоотвод - из подручных средств. Но то, что изготовлено с удовольствием, приятно есть. И Ключик стал прихлёбывать варево; цеплял ложкой мясные волоконца, обжигался, дул. Ел, почитывая выбранный наугад номер "Губернского вестника". Проглядел для начала раздел объявлений, потом заинтересовался статьёй о тяжбе владельцев фотографических салонов - почтенного купца второй гильдии Засекина и прусского подданного по фамилии Шильдт. Каковой Шильдт вывеской своею, пошлой и неискусной, совершенно испортил вид с Соборной горки, отчего заказанное городскою управою фото улицы Екатерининской не удалось. И паче того, принуждён был Засекин из продажи открытку с оным фото изъять до последнего экземпляра, в рассуждении, что попавшая на фото вывеска служит рекламою противной стороне - низкому аферисту и выскочке Шильдту. Журналиста по фамилии Вронский весьма позабавил сей казус, и в особенности тот факт, что почтенный Засекин предложил предприимчивому Шильдту не только возместить издержки, но и оплатить рекламную кампанию. Чем закончилась тяжба, Ключик не прочёл, заскучал. Отставив недоеденным борщ, заварил чай и стал просматривать раздел происшествий, где сообщалось о безобразной сцене на Немецкой улице, подле новой пивной. Указывалось в заметке, что некие незрелые господа под влиянием выпитого пришли в возбуждение и гуляющую
– Мр-ряу!
– послышалось Ключику. Он поднял голову от газеты.
В дверях кухни застыл, осторожно пробуя носом воздух, крупный кот, чёрный, с элегантным белым галстуком на груди.
– Ну, чего на пороге стоишь? Заходи, - пригласил Ключик.
Кот сделал два скользящих шага, на третий не отважился - застыл с поднятой лапой. Насторожив уши, посматривал то на человека, то на стол.
– Хочешь есть?
– Мр-ра, - сказал кот. Кончик его хвоста подрагивал, лапу он опустил так, будто пробовал на прочность ледяную корку на луже.
– Чем же тебя кормить? Я как-то даже не знаю... Не борщом же. Или попробуешь?
Кот проследил, как спустилась со стола тарелка, и: "Мграу!" - подобрался поближе, трижды аккуратно примерился и быстро-быстро стал лакать остатки жирной жижи.
– Рад, что тебе понравилось.
Кот не ответил, был занят. Валентин налил себе чаю, вернулся к газете, но читать не смог, всё время сворачивали в сторону мысли. "Василий вернулся. Кто-то говорил мне, коты привыкают к месту, а не к людям. Ерунда, скорее всего. Может, его забыли, и он всё это время... Измождённым вроде не выглядит, шерсть блестит, но что я понимаю в измождённых котах? Неужели его Оленька выставила? Или сам от неё ушёл".
– Вася, тебя что же, Ольга Александровна выгнала?
– спросил, не сдержавшись, Ключик.
– Вась!
Кот оторвался от еды, на человека глянул укоризненно. С кошачьего уса свисала красная капля. Потянув ради приличия паузу, он снова стал лакать.
– Я понял. Джентльмен не станет обсуждать с посторонним свои личные дела. Я не требую отчёта, просто хотел узнать, долго ли пришлось мыкаться на чердаке. Вась!
– Ыр-р, - сказал, шевельнув ухом, кот. Борщевая жижа закончилась. Валентин допил чай, собрался забрать с пола тарелку, но Василий выразил протест: "Р-рау!"
– Ну хорошо, я оставлю, но как ты собираешься есть овощи? Вилку и нож, сам понимаешь, я предложить тебе не могу.
Кот наклонил голову и глянул на человека иронически, примерился и когтистой лапой ткнул в красную гущу. Потом, вытянув шею, стал элегантно обирать с когтей капусту с волоконцами мяса.
– Ну ты, братец, артист!
– восхитился Ключик. Кот даже ухом не повёл, очевидно считал, что фамильярность человека объясняется плохим воспитанием, а в этом случае джентльмену лучше сделать вид, что не заметил оскорбления, и не горячиться в гостях. Хозяин решил не смущать гостя и оставил его наедине с тарелкой. Когда вернулся, гущи было на донышке, а Василий, свернувшись клубком в углу на термолиноле, спал.
– Решил показать, что сыт и доволен?
– спросил Ключик, принимая тарелку с объедками.
– Откуда же ты всё-таки взялся? Вась!
Кот не поднял головы, только ухом дёрнул. Воспитанный человек не станет задавать вопросы, если видит, что джентльмен затрудняется ответить.
Глава одиннадцатая
Шёл четвёртый от пришествия кота день, Ключик возился на крыше: пытался подсунуть поверх расколотого листа шифера целый. Дело подвигалось туго, вернее вовсе не двигалось, мешала стена. Попробуйте подсунуть в крайний ряд лист, если свес упирается в монолитный шершавый бок рифа. Валентин Юрьевич решил сделать перерыв. Болели оттянутые руки, ладони саднили, а главное - никакого прогресса, проклятый лист, зажатый между скатом и стеной, мёртво застрял. И некому сказать: "Нет, ну ты видишь, экая пакость, а?" - потому что Василий на крышу лезть категорически отказался. К хорошему привыкаешь быстро, четырёх суток не прошло, а гляди-ка - без кота жизнь пуста.