Колючее счастье
Шрифт:
Женька поменяла не только место жительства, без слов согласившись на переезд к любимому мужчине, но и вышла на новую работу, не желая существовать только за его счёт. Святослав продолжал трудиться на благо своей компании, запойно уходил в проекты, бывало, сутками пропадая в конторе, но обязательно возвращался к ней, уставший и изголодавшийся по теплу и ласке.
У них были уютные домашние вечера, заканчивающиеся жаркими бессонными ночами. Были «выходы в свет» и более неформальные посиделки с друзьями, были романтические вечера в изысканных ресторанах и вылазки в кино по-простому, в джинсах и кедах.
И Евгения в глубине души опасалась, что Слава может не проникнуться грядущими переменами, что он просто смирится с ними, примет как должное, как это уже было однажды и не с ней… Нет, ни разу за всё время он не заставил Женю усомниться в искренности своих чувств и серьёзности их отношений. Ни разу она не пожалела о том, что простила его и снова впустила в свою жизнь тем снежным вечером на новогодних каникулах. И о том, что снова доверилась этому пусть далеко не идеальному, но бесспорно необходимому ей человеку… И тем не менее Женя понимала, что ребёнок менял многое.
Но как же она ошибалась! Святослав Серебряков не переставал её удивлять. Он искренне обрадовался новости о беременности, доведя до слёз уже успевшую накрутить себя Женьку воодушевлением, с которым её принял. Он носился с ней все месяцы, терпя шалящие гормоны, капризы и перепады настроения. Наравне с ней переживал выматывающий токсикоз в начале срока и завязывал шнурки ей на обуви — в конце. Он дико нервничал, когда Евгении пришло время рожать, и искрился от счастья, когда впервые взял на руки дочь.
Святослав стал по-настоящему хорошим отцом, души не чая в крохе, что появилась на свет шесть месяцев назад. «Теперь я действительно понимаю Глеба, — как-то заявил он Женьке, когда смотрел на спящую Алинку. — Я на его месте одними угрозами бы точно не ограничился!»
Поженились Слава и Женя тихо — просто расписались, никому ничего не говоря заранее. Святослав был не против устроить настоящую свадьбу, но Женьке совсем не хотелось ни пафосного мероприятия невообразимых масштабов, ни разнузданной пьяной вечеринки, ничего. Ей было достаточно того, что у неё уже есть. А банкеты и церемонии… это всё никому не нужная шелуха, мишура… Уже на следующий день после знаменательного события новоиспечённые Серебряковы заявились к родителям, чтобы огорошить их радостной новостью. Двумя новостями — о штампах в паспортах, и о том, что Глеб и Лариса вскоре станут дедушкой и бабушкой.
И вот теперь Женя стояла и безмолвно смотрела на самых важных людей в своей жизни. На мужа, который, несмотря на неудобную позу, пытался что-то читать на экране смартфона, и посапывающую прямо на нём дочь, по-младенчески оттопырившую попу вверх.
Евгения тихонько подошла к Славе и, проведя рукой по непослушной шевелюре, склонилась, чтобы поцеловать его.
— Ну как? — шёпотом спросила она.
— Всё хорошо: поели, памперс поменяли, спим, — отчитался Святослав.
— Почему не в кроватке? Опять балуешь, Серебряков! — насмешливо пригрозила пальцем Женя. — Отнесёшь? Или мне?
— Сам попробую…
Он отложил в сторону телефон,
— Смотри мне, проснётся — будешь сам убалтывать!
Но, похоже, Святослав справился. Спустя несколько минут он подошёл к Женьке, копошащейся на кухне, и обнял её со спины, прикасаясь губами к шее.
— Сам-то ел? Разогреть? — пробубнила она, жуя выуженную из только что открытой банки дольку консервированного ананаса.
— Нет, не хочу, — отказался он. — Ну как прошло?
— Хорошо, — Женя развернулась лицом к мужу. — Новость хочешь?
— Говори.
— Лиса замуж выходит, — зловредненько ухмыльнулась она.
Святослав рассмеялся.
— Жендос, ты что, до сих пор меня к ней ревнуешь?
— С чего ты взял! — возмутилась Женька.
— Видела бы ты своё выражение лица…
— Дурак… — она шутливо толкнула его в плечо.
— И кому же досталось это счастье? — выделил Святослав «счастье» интонацией.
— Ни за что не угадаешь!
— Даже и предполагать не буду.
— Андреас Келлер!
— Тот самый престарелый рокер? — удивился Слава, зная от жены историю с поездкой Лисицыной-старшей в Германию, где та и закрутила роман с лид-гитаристом довольно известной рок-группы.
— Эй! Будет тебе сорок пять, я посмотрю, как ты запоёшь!
— Сорок пять? Ты уверена? — он продолжал незло посмеиваться.
— Ну, может, чуть больше, — сдалась Женька. — Но ты же видел в инете фото, он ещё ого-го! Харизматичный мужчина… Представляешь, всё бросил, вернулся, нашёл её…
— Да уж. «Санта-Барбара» отдыхает.
— Знаешь, а я рада, — заявила Женя. — Маринка говорит, Леська ведь как домой вернулась, так на себя не похожа — тень-тенью. Сильно он её, видать, зацепил… А тут явился! Офигеть… Сам Андреас Келлер! Знаменитость! — воодушевлённо вещала она.
— Ну, не такая уж и знаменитость, — пожал плечами Слава, до истории с Лисицыной даже и не слышавший этого имени. — Да к чёрту его. Как посидели?
— Отлично! — Женька закатила глаза в удовольствии от впечатлений. — Боже, никогда бы не подумала, что обычный ужин с подругами доставит мне столько радости. Ладно Лизка, с ней совсем недавно виделись, я до сих пор не верю, что Макс Маринку отпустил! Как он там сам с троими?
Инициатором встречи подруг была Марина, как раз закончившая кормление грудью своего третьего сына — крепыша Даниила, родившегося на год раньше Алины, и решившая хотя бы на день вырваться из рутины, отвлечься от домашних и материнских хлопот. Современная электричка между их городами курсировала ежедневно, и Маринка примчалась на всех парах к подруге, даже и слышать ничего не желая о скучных домашних посиделках. «Только ночной клуб, только хардкор», — голосила она, но сошлись всё-таки на компромиссном варианте — ужине в каком-нибудь уютном ресторанчике, с последующей ночёвкой Марины в гостиничном номере. Евгении, только-только начинающей приходить в себя после кардинальных перемен, когда казавшееся до рождения ребёнка эфемерным понятие «свобода» обрело вполне себе осязаемый смысл, пока было не до вечеринок и танцев до утра. И уж кто-кто, а Марина, конечно же, это понимала.