Колючее счастье
Шрифт:
— …И это именно я заставил Святослава исчезнуть из твоей жизни тем летом…
Наваждение продлилось недолго. Наконец шумно вдохнув, Женя распрямилась, как сжатая до этого и моментально освобождённая от оков пружина, вскочила с места. Да так резко, что на пол полетел стул, на котором она сидела, а заодно и кружка с недопитым кофе, случайно задетая локтем.
А затем, спустя несколько долгих мгновений оцепенения, она рассмеялась. Тихо, истерически, устремив невидящий взгляд куда-то вдаль и закрыв нижнюю половину лица ладонями. Пока отец не подошёл и не обнял её, заставляя прийти в себя. Тогда смех Женьки сменили скудные, но не менее горькие от этого слёзы.
— Подожди…
— Прости, дочь, — продолжал эмоционально вещать Глеб. — Я не знал. Не думал, что всё так серьёзно. Ты… ты была для меня ребёнком! Девочкой, которой ещё недавно я собственноручно заплетал косички… Помнишь тётю Валю, соседку по площадке? После того, как мама умерла, я как-то просто взял и пришёл к ней — мол, научи, сам не могу… И научился ведь! Казалось, вот только в первый класс тебя отвёл, с косами этими… А тут… Не заметил, как повзрослела. Не смог принять этого… Да и некогда было, всё работа да работа… Лариса появилась, опять же. У вас же с ней сразу дружба завязалась, вот я и расслабился. Пропустил. Упустил, — он порывисто вздохнул. — Каникулы эти… Мы ведь специально вас тогда одних оставили, думали таким образом вас сплотить, подружить. Подружили… — Глеб на секунду замолчал, подбирая слова. — Я тогда, летом уже, после экзаменов ваших, как-то раньше обычного домой пришёл. И увидел вас со Славиком, в гостиной на диване. Ничего такого, — осёкся он. — Но додумать было проще простого… Ты спиной ко мне сидела, а вот Святослав… Он сразу заметил и меня, и мой взгляд. Если честно… думал, не убью его, так покалечу! Еле сдержался тогда… А ты как думала, дочь? Ты же девчонка совсем, девочка моя, единственная… — отец ещё крепче прижал к себе притихшую Женьку. — А тут этот переросток! Брат! Не ожидал я, подумать не мог, что он способен вот так… Я ведь и сам когда-то молодым был, знаю, о чём парень его возраста с утра до ночи думает! А он и отрицать не стал, так и сказал мне, мол, всё так и есть, с тех самых каникул. Меня тогда и сорвало… Я ведь ему расправой пригрозил, дочь, — сокрушённо признался Глеб. — Серьёзно пригрозил, не шутя, не выбирая выражений. Пообещал устроить всё в лучшем виде, вплоть до уголовного дела — связи-то имелись! Вряд ли до этого бы, конечно, дошло, парню жизнь ломать… Но в качестве угрозы… А как альтернативу предложил сделать вид, что ничего не видел. Но только, если он от тебя отстанет. Навсегда.
Женя потрясённо молчала. Не в силах осознать, поверить в то, что её отец способен на такое. А он продолжал свой монолог.
— Я ведь думал, благо делаю. Тогда мне казалось, что я тебя, несмышлёную, защищаю… Посулил ему с учёбой палки в колёса не вставлять, только пусть уедет поскорее и подальше, чтобы глаза мои его с тобой рядом не видели. Чтобы больше пальцем не смел к тебе прикоснуться, не то что… И даже матери ничего не говорить пообещал, — Глеб снова вздохнул. — Перегнул, признаю… Шибко перегнул. Сгоряча. Потом уже понял, позже, но назад дороги не было.
Отец отстранился, чтобы посмотреть Жене в глаза.
— Уж не знаю я, что Славик тогда тебе сказал, что именно сделал, клещами из него и слова не вытащить! Но не его это выбор был, Жень. Мой. Так что не вини его. Меня вини. Я ведь и подумать не мог, что у вас всё так… всерьёз, по-взрослому, по-настоящему. Казалось, молодые, ветер в голове, перебеситесь, забудете… И вроде всё так и было, устаканилось, успокоилось… У каждого своя жизнь, мало ли, что там раньше было, зачем прошлое ворошить… Ошибся, дочь. Не знаю, чем думал тогда, но взбеленился ни на шутку, ещё удивительно, что большего не натворил… Но сейчас признаю свой промах, — опустил он голову. — Моя это вина, не Святослава. Не тягаться же ему, пацану,
— Так это он тебя прислал? — осенило вдруг Евгению.
— Прислал? — удивился Глеб, снова смотря на дочь. — Нет… Сам я, Жень. Сам. Но разговор у нас со Славиком состоялся, да. Весьма серьёзный разговор… — он как-то странно усмехнулся.
Женя, всё ещё не понимающая, как реагировать на признание отца, высвободилась из его объятий и, желая хоть чем-то занять подрагивающие от нервного напряжения руки и унять рвано колотящееся в груди сердце, стала собирать с пола осколки разбившейся кружки.
Первый шок прошёл. Теперь она пыталась переварить услышанное. Осознать его в полной мере. Сложить наконец кусочки пазла в единую картину… Возникло ощущение, что её обманули, подменив детали головоломки на неподходящие, с которыми она все эти годы безуспешно пыталась справиться, не понимая, почему ничего не получается, почему для них не находится нужного места! Почему края кусочков, вопреки всем законам здравого смысла, не совпадают! А оказалось, это были всего лишь не те кусочки… Инородные, совсем из другой головоломки…
И это значит, что действия Славы на выпускном были не только сознательными, но и навязанными извне. Это была не просто неожиданная выходка, не вписывающаяся ни в какие рамки, это было осуществление высказанного в ультимативной форме требования её родного отца… Продумал Святослав всё заранее или импровизировал, сейчас уже было не так важно. Он действительно жёг мосты. Как мог. Жёстко, но действенно. Только сейчас Евгения в полной мере осознала смысл, вложенный Славой в это выражение. Вспомнила желваки на его скулах и ауру недосказанности, витавшую в воздухе. Почему он даже тогда, в разговоре ночью на крыльце не стал ей ничего говорить об ультиматуме, поставленном ему Глебом? Почему не пытался оправдать себя в её глазах, соглашаясь со всеми эпитетами, которыми она его одарила? Да и оправдывал ли этот ультиматум действия Святослава? Судя по всему, в собственных глазах абсолютно не оправдывал… Но мог ли он поступить тогда по-другому? Вот в чём вопрос…
Наверное, мог. Но не поступил, не стал бороться с заведомо более сильным и серьёзно настроенным соперником. Сглупил? Взвесил все за и против? Позарился на плюшки в виде зелёного света в свой драгоценный вуз? Или просто испугался? За свою шкуру, за будущее? За то, в какой скандал вовлечёт саму Женьку? За мать? За благополучие всей их семьи? Ведь Глеб явно перегибал, и в своей отцовской ярости мог натворить страшных дел… Вряд ли Святослав тогда понимал, что угрозы отчима так и остались бы просто угрозами.
Наверное, всё это теперь уже не так и важно… Ведь прошлого действительно не изменить.
Но сейчас хотя бы стали понятны истинные причины случившегося. Ведь все эти годы Женя просто-напросто не понимала, что сподвигло её Славу — рассудительного и гиперответственного, искреннего и любящего, именно того Славу, которому она доверяла больше, чем себе, которого любила без оглядки, от которого не ждала ничего даже отдалённо напоминающего подобное! — на эту отдающую дешевизной второсортных мыльных опер измену!
И сейчас она не знала, радоваться этому открытию или нет. Не знала, как быть. Как отнестись к признанию отца, как теперь относиться к нему самому…
— Жень, — вновь обратился к ней Глеб. — Мне, наверное, нет прощения, хотя я и надеюсь, что ты попытаешься понять мои мотивы. Но я не за себя прошу сейчас, за него… Вижу, как маетесь. Оба. Он ведь любит тебя, дочь. На самом деле любит.
— А как же Лиза? — Евгения, убрав с пола осколки и вытерев пролитый кофе, вымыла руки и повернулась к отцу.