Ком 6

Войлошников Владимир

Вот кто русские крейсера отогнал, ясно-понятно.

Жахнуло ещё раз, и по полу потянуло чёрным маслянистым дымом.

— «Змея» зацепили!

Ах ты ж, ядрёна колупайка! «Змей» самый из нас неповоротливый, не успел убраться с причала!

Двое «Детин» буквально под руки заволокли повреждённый гусеничник за кирпичное здание соседнего склада.

Мы спешно расстреляли оставшийся короткий ряд «Досанов», укрылись под прикрытием одного из складов и высунулись из люков, перекинуться соображениями.

— Эх, зря мы береговые

пушки раскурочили! — с досадой выкрикнул Иван. — Сейчас бы мы из них японца встретили!

— Поздно жалеть, — прогудел Федя. — Я, конечно, могу дырку в ангаре проломить и под прикрытием стеночки попытаться хоть кого-то из них достать…

— Демаскируешь ты себя сразу, — возразил командир «Змея». — И вообще, он сейчас ближе подойдёт. Как только сообразит, что порт разгромлен, причешет всё так, что ни складов, ни нас не останется. Уходить надо, — и вздохнул.

Если уходить, «Змея», понятное дело, бросить придётся.

— Дирижабли возвращаются! — заорал глазастый Пушкин.

И точно! Из-за розовеющих перистых облаков показалась пятёрка русских дирижаблей, словно стайка пузатых чёрных рыбок. Два шли впереди, прямо на порт. И вдруг со стороны моря заколотило, словно очень тяжёлый пулемёт.

— У них есть зенитки! — мрачно сказал Хаген. — Они не дадут дирижаблям спуститься.

Действительно, два первых уже попали в зону поражения. Один оказался пробит.

— Он горит! — воскликнули сразу несколько голосов.

Дирижабль, однако же, быстро потушился — возможно для этого случая на борту имелся какой-то артефакт — но продолжал снижаться так быстро, что это, скорее, нужно было называть падением.

Трое дальних, видя это, набрали высоту и вышли из зоны поражения зенитками. Но второй ближний к нам оказался невредим. То ли он был более удачлив, то ли…

— На нём есть достаточно сильный маг! — указал кто-то на признаки, по мере приближения становящиеся всё более очевидными. — Смотрите! Он держит полусферу щита!

Японские зенитки снова заколотили, но дирижабль упорно шёл на посадку, вспыхивая зеленоватыми сполохами при каждом попадании.

А подбитый падал. Ему удалось выровняться и сесть почти рядом с нами, и его команда, оставив вражинам пару тяжёлых сюрпризов, спешно покинула борт, укрывшись за теми же стенами, что и мы.

Второй сел рядом через пару минут. На площадке между складами стало совсем тесно.

— Долго щиты не удержу! — рявкнули динамики дирижабля, и одновременно с этим откинулась аппарель. — Кого забираем?

Ко входу тут же побежала команда подбитого транспорта. Да уж, от них сейчас толку ноль.

Командиры шагоходов переглянулись между собой.

— Как по мне, пусть берёт «Змея» и «Детин», — прогудел Федя, войсковой казачий старшина, старший из всех нас по званию. — Вы самые медленные. А «Змей» сам сейчас вряд ли залезет. Тащите его, братцы, вам тяги хватит. Остальные — уходим за город, нужно удалиться от берега, вывести дирижабли из зоны поражения.

Жахнул

японский линкор, и соседнее с нами здание осыпалось грудой щебня.

— Живее! — рыкнул Федя. — Остальные — за мной!

Бронированный русский кулак промчался сквозь город, сметя смешной заслон из нескольких лёгких бронированных транспортников, которыми японцы успели перегородить улицу. Мы видели, как тяжело, на пределе своих возможностей, поднялся наш дирижабль и как ушёл он в сторону горной гряды, устало мерцая щитом. Но удержал-таки! Молодец!

Мы мчались в сторону тех же гор, рассчитывая на безлюдье и складки местности. Впрочем, какое безлюдье может быть в этом страшно перенаселённом краю? Дороги вон накатаны — чисто торговый тракт! Дирижабли, кажется, поняли наше намерение и висели над нами. Спускаться ниже пока ещё было опасно, километра на три хоть от берега удалиться надо.

Я разнёсся нехило так, наравне в «Алёшами», широким веером рассыпавшимися по сторонам нашего отряда.

Мои мысли, которые я думал под размеренное монгольское пение, прервала неожиданно показавшаяся из-за бугра задница тяжело гружёного крытого грузовика. Да не одного! Целой колонны! Плохо затянутый край брезентового полотнища шлёпал по борту, время от времени приоткрывая миру ящики со знакомой международной маркировкой.

— Ускоряемся, Хаген! Саня, надо первый подбить!

— Понял!

Куда там грузовикам до разогнанной «Пантеры»! Мы обошли колонну, как стоячую, и влупили по первой машине.

Выскочившие следом за нами «Алёши» добавили красок в этот натюрморт. Позади грохотало, по обшивке периодически чиркало…

— Гони вперёд, Хаген! Посмотрим, куда они тащились!

Дорога несколько раз вильнула между холмов и упёрлась в огромные раскрытые ворота. Склад! Утопленный в гору!

— Склад боеприпасов! — воскликнули мы с Хагеном хором.

А Саня — он просто жахнул туда с разбегу из главного калибра.

Никогда ни до, ни после не припомню, чтоб Хаген на такой скорости машину практически на месте развернул и помчался назад. А за нами ревело и полыхало, и тело горы вспухало страшными буграми… Из-за поворота показался «Алёша», а я даже на ор боялся отвлечься — пел изо всех сил, размахивая саблей манипулятора — разворачивай, мол, развора-а-а-ачива-а-а-а-ай!!! Земля гудела, корёжилась и била в опоры. А мы бежали — дай Бог ноги!!!

С разгону пронеслись километров ещё, наверное, семь. Или десять? В общем, когда осколки вокруг перестали валиться, мы бежали ещё немного, а потом уж остановились посреди какого-то поля. Рисового, кажется. Простите нас, крестьяне. Дирижабли спустились туда же, и мы набились в них битком, совершенно впритык — машин-то осталось столько же, а бортов на один меньше. Высоту набирали — я всё ждал, что сейчас что-то опять на головы рухнет. Но обошлось. Полетели потихоньку. Тут уж выбрались из шагоходов в трюм — ноги-руки трясутся…