Ком 6
Шрифт:
— Да не с Топлерами! Это владение так называется — замок Топплер, на клочочке земли посреди озера. А я — по нему — герцог Топплерский. И жаловал титул действительно германский император, но наш государь, Андрей Фёдорович, титул признал и даже земельки отсыпал.
Ну и страшный поднялся же гвалт, я вам скажу! Покуда батя не прикрикнул:
— А ну, цыть! — наступила тишина, и он велел: — Так, давай-ка сначала.
Рассказал я всю историю от начала до конца, со всеми вывертами, и даже как в Новосибирск
Тут до мамани дошло:
— Как?! В моём доме — и прямо германский принц?! — поразилась она.
— А что такого? Чего вы в ажитацию впадаете? Русского Великого князя вы уже изволили принимать и чаем с плюшками его поили. Так германский не важнее нашего будет.
Этот смешной аргумент неожиданно успокоил матушку.
— Действительно! Наш-то русский поважнее! Да и на свадьбе друга твоего, Серёженьки, с родителями его за столом сиживала. А они такие князья важные, не немецким чета. Чай, не лыком мы шитые.
— А чего они к нам-то не вышли? — с любопытством спросила Катерина.
— Так — семейный совет, — развёл руками я.
— А всё, нет совета! — радостно всплеснула руками маман. — Всё разъяснилось! Девки, помогайте-ка мне, сейчас ужинать будем. Вот и посмотрим на ентого Фридриха!
ЧУДНЫЙ НЕМЕЦ
За такое радостное событие на столе появились и наливочки. Фридриху усердно подливали, все хотели с ним чокнуться и хоть маленько поговорить — и, что удивительно, разомлевший принц о чём-то довольно уверенно толковал с батей, дядьями и зятьями.
Между делом я отвёл в сторонку Афоню и переговорил с ним и о разработке железнорудного месторождения, и о приобретении пары, а то и тройки транспортных дирижаблей конкретно под это предприятие, и о своём видении Фридриха в этой системе. Афоня страшно озадачился, сказал, что думать будет, искать варианты поинтереснее.
Постепенно дядья разошлись, сёстры с зятевьями кто домой укатил, а кто и в гостевых комнатах устроился. Серафимин папа откланялся — оказывается, его это был неузнанный мной автомобиль. Дом затих.
Особого смысла идти в свой дом, где вся мебель стояла затянутая в чехлы, я не видел. Решил в старой своей комнате лечь, где ещё достопамятное объяснение с Серафимой происходило, когда ей письмо зловредное подослали. Пошёл — а из малой гостиной матушка мне навстречу.
— Маманя, а вы чего не спите?
— А вот бельё тебе постельное свежее постелила! Да водички на ночь в кувшинчике поставила.
— Вы ложитесь уже спать, день сегодня долгий был.
— Да неловко как-то, Ильюша, когда гости-то не спят.
— А кто не спит? — удивился я. У нас в семье буйных нет. Посидели, выпили — да на боковую.
—
— А давай и схожу, узнаю! — пока не разделся, действительно. — В какой они комнате?
— А пойдём, я провожу, — заторопилась маманя.
В коридорчике, в который выходили двери четырёх гостевых комнат, мы остановились.
— Вот в этой! — шёпотом сказала маман, для верности ткнув в дверь пальцем.
И впрямь, слышно было, как за дверью кто-то прохаживался, подходил к окну, отодвигал штору (побрякивали кольца гардины), вздыхал и что-то бормотал. Вот скрипнула дверь…
— На балкон вышел! — прошептала маман.
Спустя буквально полминуты Фридрих (а, судя по шагам, это был он) вернулся в комнату. Ещё бы! В рубашечке ночью на балконе у нас даже летом холодно. В комнате приглушённо заговорили по-немецки.
— Ты спроси, а я там подожду! — маман живо ретировалась, оставив меня перед дверью.
Что ж. Я осторожно стукнул. Несколько быстрых шагов, и Фридрих распахнул передо мной дверь. Удивился:
— О! Иллийа Алексеевитш?
— Что случилось? — сразу испугалась Эльза.
— Да я у вас хочу спросить, что случилось. Маман переживает. Поди, говорит, узнай: может болит у человека что-то?
— О! Найн-найн! Я есть здоров! — заверил меня Фридрих.
— А что ж не ложитесь?
Немцы переглянулись, и Эльза, стесняясь, сказала:
— Мы очень хотеть посмотреть настоящий русский медведь!
— Чего?.. — я аж потерялся.
— Я! Я! — обрадовался Фридрих. — Дер бээр! Метведь!
— Да-да! — вытаращив глаза, вторила ему Эльза. — Мы много раз слышать, что здесь медведь свободно ходить по улица…
На звук голосов выглянул слегка уже заспанный Афоня, узнал, в чём дело, и начал хохотать:
— Ну вы даёте! Откуда они возьмутся вам, медведи?
За ним высунулась Катерина в накинутой на ночную рубашку шали, с лестницы заглянула маман. Веселье ширилось!
— Но… Это же Сибирь? — на всякий случай уточнила Эльза.
— Так это ж деревня! Здесь народу сколько! Собаки! Ружья! Медведь — он не дурак, к людям лезть, — наперебой объясняли все.
— Так что, в город тоже нет медведь? — разочарованно спросила Эльза. Фридрих явно был расстроен.
— Ну, изредка бывает, забредают, — вытерев слёзы с глаз, согласился Афоня и обратился к остальным: — Но когда последний раз было? Лет пятнадцать назад?
— Да больше! — возразил я. — Я ещё в гимназию не ходил! И то, вышел к дальним выпасам, пастухи его с собаками прогнали. А чтоб в Иркутск?..