Командир полка
Шрифт:
– До пятницы еще много воды утечет. А с этими товарищами, - майор ткнул пальцем в папку, - я пока еще не разговаривал. Но почему этого в первую очередь не сделал Келлер? Я не вижу на бумагах его подписи.
– А если ты завтра снова найдешь в своей папке подобные рапорты, а послезавтра еще, что тогда?
Харкус ничего не ответил на этот вопрос.
– Несколько дней назад я говорил тебе о маскировке… - продолжал Вебер.
– Помню, - ответил Харкус.
– Нужно все начинать сначала.
– Да, с самого начала.
– Вебер встал со стула.
–
Харкус посмотрел на часы и покачал головой:
– Через десять минут мы с Гауптом уезжаем из расположения части, Что тебе делать, я напишу. Этот разговор с женщинами стоил мне целого часа времени.
– И что ты понял?
– Ничего, - ответил Харкус.
– И кто в этом виноват?
– Я сам.
– Ну-ну!
– Хотел бы я знать, кто их послал ко мне.
– Ты сам и вынудил их к этому.
Вебер пошел к себе, а Харкус на листке бумаги написал, что необходимо будет сделать Веберу. Отдав секретарше папку с документами и записку, майор вышел из штаба. Вместе с Гауптом он должен был осмотреть учебные классы.
Однако неприятности понедельника на этом для Харкуса не закончились. Когда командир полка, вернувшись из классов, подошел к штабу, из окна высунулась фрау Камски и крикнула Харкусу, что его разыскивает полковник Венцель.
Майор бегом бросился к телефону.
– Ну, как дела?
– поинтересовался Венцель, поздоровавшись.
– Ничего, идут.
– Не очень-то уверенно отвечаете, Харкус.
– Что случилось, товарищ полковник?
– Я зол на вас.
Харкус молчал, он слышал голоса людей, споривших о чем-то в кабинете полковника.
– Приезжайте ко мне завтра утром, в девять тридцать, - после небольшой паузы сказал полковник.
– Слушаюсь! Какие документы захватить с собой?
– Рабочую тетрадь и голову, чтобы давать ясные ответы. Будут еще вопросы?
– Вопросов не будет, всего лишь одна просьба.
– Говорите!
– Завтра утром, - Харкус понизил голос, - я хотел бы проверить готовность полка к совершению марша. Вы разрешите мне это?
– Я и так слышу по вашему адресу слишком много упреков, - сказал полковник и замолчал, видимо обдумывая, как поступить. Затем спросил: - А это так необходимо?
– Таким проверкам полк не подвергался уже семь месяцев.
– Хорошо, я не возражаю: разом больше, разом меньше - это не играет особой роли. Итак, до завтра!
– Полковник положил трубку.
«А ведь он все же сердится», - подумал Харкус. Разговор с Венцелем окончательно расстроил майора: от радужного настроения, в котором он пребывал утром, не осталось и следа.
* * *
– Это правда, что майор Харкус сегодня утром прямо на огневых позициях вручил вам денежную премию?
– спросил часовой у ефрейтора, стоявшего у ворот.
– Правда, - ответил ефрейтор.
– Плюс внеочередная увольнительная в город.
– Так
– А вы? Вам что, не повезло?
– И куда вы теперь направляетесь?
– В Позелов.
– Сходим в кино, а потом истратим премию, - вступил в разговор подошедший к проходной артиллерист из награжденного расчета.
– Увольнительные в порядке?
– строго спросил часовой.
– Прошу предъявить.
– Он не спеша проверил у солдат увольнительные записки, а потом сказал: - Сто марок не такая уж большая сумма для целого расчета.
– Если бы ваш расчет получил, ты бы еще не так радовался!
Часовой больше не рискнул ни о чем спрашивать.
– Автобус подходит, побежали!
– воскликнул один из увольняющихся, и они побежали к остановке.
– Может быть, и мы когда-нибудь заслужим такое, - задумчиво произнес часовой, стоявший на КПП.
– Это будет зависеть от нас, - согласился с ним другой, тот, что выписывал пропуска.
– От кого же еще?
В этот момент он увидел майора Харкуса и Вебера, которые приближались к КПП.
Командир полка жестом руки остановил дежурного по КПП, который хотел доложить обстановку.
По дороге, несколько отстав от Харкуса, Вебер снова развернул его записку, которую получил от фрау Камски. В этой записке командир полка ставил перед Вебером конкретные вопросы, не ответить на которые тот не мог. Где-то в глубине души Вебер был готов признать, что состояние боевой готовности полка оставляет желать лучшего, тут можно было согласиться с Бертом. Если первый артдивизион на проверке показал плохие результаты, то такие же результаты мог показать и другой дивизион… Вебер шел, и мысли чередой теснились в его голове. А Берт Харкус в эту минуту думал о том, что неотложные дела, видимо, не позволят ему сегодня зайти к Кристе Фридрихе, которая уезжает в Дрезден и, наверное, не вернется.
– Ты читал последнюю книгу Айтматова?
– вдруг спросил Берт у Вебера.
– Нет, пока еще не читал.
– А зря, такие вещи нужно читать. Спросят тебя об этом, а ты не знаешь.
– Я не могу прочесть сразу все книги.
– Не можешь, но стараться должен. Мы и с женщинами, по сути дела, показали себя не очень хорошо, а все потому, что считали, что заниматься с ними не наше дело.
– Ты обо всем судишь по-своему.
– А ты разве не так поступаешь?
– Сегодня ты задал мне слишком много вопросов.
– А ты на них ответил?
– Фрау Камски передала мне бумагу незадолго до конца совещания, и я, естественно, не мог сразу ответить на все вопросы.
– Ну, они-то для тебя не новы!
– громко произнес Харкус.
– Не говори так громко, - попросил его Вебер, - а то завтра на твоем столе появится еще несколько рапортов с просьбой о переводе в другую часть.
Харкус тихо засмеялся. Некоторое время они шли молча. Еще не совсем стемнело, но в некоторых домах уже зажегся свет. На перекрестке улицы стояло несколько женщин, среди них - и та молодая женщина, которая утром была у Харкуса.