Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)
Шрифт:
Наша пара продолжала полет под наведенными стволами зениток. Очевидно, Бесов решил осмотреть прибрежные коммуникации. После прохода Херсонесского маяка вздохнули с облегчением: на некоторое время оторвались от берега, занятого врагом.
По времени должны были выйти в район цели. Усилили наблюдение. Вскоре я увидел справа на горизонте корабли противника. Ведущий тоже обнаружил конвой, стал разворачиваться в его сторону. Снизившись до тридцати метров, пара понеслась на цель. Транспорт с нашей стороны прикрывали два миноносца, с противоположного борта — две быстроходные десантные баржи. Направление явно невыгодное. Но ведущий решил атаковать с ходу.
Резкими маневрами по вертикали и горизонту выходим из зоны действительного огня. «Дорнье» не отстают, но атакуют уже с опаской, с больших дистанций.
— Мимо! Торпеды прошли по носу транспорта, — докладывает Панов.
— Успел развернуться на нас, — — с досадой добавляет Ерастов.
Снова та же ошибка!
Приближаюсь к самолету Бесова. Поведение его непонятно: то резко набирает высоту, то снижается. Запрашиваю, в чем дело.
— Что-то случилось с рулями... — отвечает Панову его радист.
Иду рядом. Вижу, что он с трудом справляется с управлением. «Дорнье» отвернули, мы вышли в открытое море...
На земле выяснилось, что на машине Бесова перебит трос триммера. Были и другие повреждения. На нашем самолете техник насчитал более двух десятков пробоин.
Вскоре приземлился самолет Федорова. Беликов не вернулся.
— После ухода из района Алушты наша пара направилась к мысу Тарханкут, — рассказал Федоров. — Обойдя его морем, прошли до Ак-Мечети. Не обнаружив там плавсредств, Беликов решил лететь через сушу к Евпатории. Выскочили в море между мысом Лукул и Евпаторией и сразу обнаружили конвой. С ходу, со стороны берега атаковали. Но корабли открыли такой огонь...
От прямого попадания в бензобак правого крыла факелом вспыхнул самолет Беликова. Сделав горку, перескочил [255] через быстроходную баржу, сбросил торпеду, а затем сам устремился горящей стрелой на транспорт...
Так погибли наши боевые друзья, верные сыны Родины — командир звена капитан Виктор Николаевич Беликов, штурман капитан Василий Пантелеймонович Овсянников, стрелок-радист младший сержант Григорий Никифорович Зыгуля, воздушный стрелок старший сержант Григорий Павлович Северин...
Потрясенные печальной вестью, мы еще находились на аэродроме, когда прибыл командир полка. Выслушав наши доклады, приказал собраться у крайнего капонира при въезде на аэродром: сейчас должен подъехать командующий ВВС флота генерал Василий Васильевич Ермаченков.
— Будьте готовы доложить ему обо всем.
Через несколько минут показалась «эмка». На переднем сиденье Ермаченков, на заднем — генерал Петр Николаевич Лемешко, прибывший на стажировку с Тихоокеанского флота.
— Подробности могут доложить экипажи, участвовавшие в этом вылете, — закончил Канарев свой доклад командующему.
Генерал подошел к нам. Расспросив обо всем, сказал: — Нужно проверить, достиг ли горящий самолет цели...
За ужином я спросил Кравченко, почему они с Бесовым повернули к Алуште.
— Решили осмотреть и южный берег Крыма.
— А в результате их служба воздушного наблюдения заранее оповестила корабли!
— Хотели как лучше... Две атаки...
Да, две атаки, а результат...
На
Радиограмма разведчика на земле была расшифрована так: обнаружены два транспорта в охранении барж.
Группу торпедоносцев повел Лобанов. С ним Литвяков, Бабий, я. Бомбардировщики — Дурновцев и Соловьев.
Полет над морем прошел благополучно, не считая встречи с До-24. Увидев нашу группу, он быстро развернулся в сторону крымского берега и со снижением скрылся за горизонтом.
В виду горы Аю-Даг обнаружили цель. Транспортов в конвое не оказалось! Две быстроходные баржи шли в сторону Феодосии, таща на буксире еще одну. Охранение — два сторожевых катера. Лобанов принял решение: торпедоносцам не атаковать. Бомбардировщики сделали по два захода, сбрасывая каждый по пяти «соток». Бомбы рвались недалеко от барж, но прямых попаданий не было.
Возвращались в недоумении: неужели такой опытный штурман, как Кравченко, мог ошибиться в определении состава конвоя? Кто-то пошутил:
— Да сегодня же первое апреля!
Оказалось, радист в штабе напутал.
Вечером состоялся разбор обоих вылетов. Гвардейцы почтили память героически погибшего экипажа минутой молчания.
* * *
На Черноморском флоте широко применялось взаимодействие авиации с подводными лодками. Смысл его заключался в следующем. Подводные лодки заранее занимали позиции вдоль коммуникаций противника. Самолеты непрерывно вели поиск на этих путях. В последние десять минут каждого часа лодки подвсплывали для прослушивания эфира, и авиаторы передавали им данные [257] о месте, составе и элементах движения обнаруженных вражеских кораблей.
Бывало и наоборот — подводники вызывали авиацию для удара. Такая необходимость возникала обычно при встрече с крупным конвоем противника, когда после торпедной атаки подлодки результат не бывал достигнут, а дальнейшее преследование становилось бессмысленным или невозможным.
Особенно часто приходилось вылетать в северо-западную часть Черного моря, на дальние коммуникации у румынского и болгарского побережий. Именно там, в районах интенсивного движения вражеских кораблей и судов, наше взаимодействие с подводным флотом оказывалось необходимым и давало наибольший эффект.
В апреле, с улучшением погодных условий, такие полеты значительно участились. Почти ежедневно один или два экипажа полка производили поиск в районе дальних коммуникаций. Особенно отличался в разведке экипаж Лобанова. Когда не было возможности вывести на удар подлодки, данные передавались на аэродром.
* * *
10 апреля комэск Минчугов повел четыре самолета на удар по танкеру, обнаруженному воздушным разведчиком на переходе Констанца — Евпатория. Экипажи двух торпедоносцев и двух бомбардировщиков вышли на цель в западной части моря. Танкер водоизмещением в пятьсот тонн шел в охранении трех сторожевых катеров. Бомбардировщики Жестков и Андреев первыми нанесли удар. Бомбы разорвались с небольшим недолетом. Следом зашли в атаку торпедоносцы Минчугова и Соловьева. Танкер отчаянно маневрировал, катера вели интенсивный огонь. Торпеды были сброшены с дистанции пятьсот — шестьсот метров. Танкер сумел уклониться от них.