Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)
Шрифт:
Завершающим этапом подготовки явился розыгрыш полета. Было проверено в комплексе все: расхождение групп перед целью, выход каждого звена на свой объект удара, расчет точек прицеливания, противозенитный маневр при подходе к объекту и над ним. Детально разбирались [250] возможные варианты атак вражеских истребителей и защиты от них.
Вечером в эскадрильях состоялись открытые партийные собрания. Коммунисты заверили командование, что с честью выполнят боевой приказ, к этому призвали комсомольцев и беспартийных.
* * *
Ясное
Прилетел разведчик. Последние данные: в порту Констанца и в бухтах Севастополя все без изменений.
И вот приказ: удар нанести по транспортам в Севастополе! Значит, вся подготовка к налету на Констанцу была проведена с целью дезинформации противника.
Сигнал. На старт выходит машина комбрига. Как по линейке, скользит по полосе, неуловимо срывается в воздух...
Нашу группу возглавляет Канарев. Быстро взлетаем, строимся в боевой порядок, плотной девяткой берем курс на запад. Синее небо, синяя гладь родного моря...
Заход на цель — самый ответственный момент полета. На земле было решено: группы заходят одновременно с разных сторон — это даст возможность нанести концентрированный удар и рассредоточить зенитный огонь противника.
Сигнал подтвердил: бомбить группами.
Мыс Фиолент — заданная точка для рассредоточения. Девятки расходятся в разные стороны. Высота небольшая, видимость прекрасная. Четко определяются цели: у пристани три транспорта, хорошо видны склады на берегу...
Точно определили момент сброса ведущие штурманы Нестеров и Дуплий. На разных высотах, строго в назначенное [251] время пройдя над Южной бухтой, группы обрушили на фашистские транспорты около двухсот бомб. Прямые попадания были видны совершенно ясно. Дымом окуталась вся бухта...
Замысел оправдался. Фашисты не ожидали такого дерзкого дневного налета. Даже не успели поставить заградительный огонь и поднять в воздух истребители. Зенитчики опомнились только тогда, когда первые бомбы уже рвались в порту. Обе отбомбившиеся девятки без труда вышли из зоны огня и в том же сомкнутом строю ушли в море...
На разборе командир полка сказал:
— Бомбили, как на полигоне! Вот что значит тщательная подготовка удара. Трудно назвать имена отличившихся, все сработали отлично. Блестяще справились с задачей и наши молодые летчики Соловьев и Дурновцев...
Все экипажи вернулись на аэродром без потерь в личном составе и без особых повреждений матчасти.
Фотоснимки показали: в порту и у причалов — многочисленные взрывы. В южной части порта, где располагались склады боеприпасов, — сплошная туча черного дыма. На месте транспорта, стоявшего у причальной стенки, — огонь и дым. На станции взрывы накрыли эшелон с грузами...
Вечером московское радио передало: «Авиация Черноморского флота наносила удары
Удар по кораблям в Севастополе 30 марта 1943 года вошел в историю полка как показательный и долго служил образцовым примером при выполнении подобных заданий.
Не удивительно, что раздосадованные фашисты решили [252] нам отомстить. В ту же ночь полк был разбужен глухими взрывами, неистовым хлопаньем зениток.
Быстро одевшись, мы выскочили во двор.
Все небо над городом и аэродромом было увешано «люстрами», как называли мы светящие бомбы на парашютах. Хоть газету читай! Всегда прерывистый звук моторов немецких бомбардировщиков сливался в сплошной гул. Слышался нарастающий свист бомб. В лучах прожекторов метались два «юнкерса», вокруг них густо мерцали звездочки разрывов...
В несколько прыжков мы оказались на дне высохшего ручья. Вздрагивала земля, сверху сыпались осколки зенитных снарядов...
Постепенно все стало стихать. Гасли «люстры», перестали грохотать бомбы. Зенитки стреляли вслед уходящим «юнкерсам»...
Утром узнали, что ночной налет фашистов большого ущерба полку не нанес. Потерь в личном составе не было ни в городке, ни на аэродроме, матчасть пострадала незначительно.
Немедленно около штаба и жилых корпусов были отрыты глубокие щели.
На дальних коммуникациях
В то же утро 31 марта нам зачитали телеграмму командующего Черноморским флотом. От имени военного совета вице-адмирал Октябрьский благодарил за мощный бомбоудар по вражеским судам и ставил нас в пример всем соединениям, частям и кораблям флота.
День начался как обычно. Четверка торпедоносцев заступила на дежурство. Пятнадцатиминутная готовность к вылету. Ведущий группы — замкомэск Бесов, ведомые — Беликов, Федоров, я. В десять часов поступило приказание — уничтожить транспорт противника. Конвой обнаружен воздушным разведчиком в районе Евпаторийского [253] залива. Транспорт прикрывается двумя миноносцами, двумя быстроходными десантными баржами и сторожевым кораблем, а с воздуха — двумя «Дорнье-24». По составу охранения можно предполагать, что на транспорте весьма важный груз.
Группа в воздухе. Бесов и его штурман капитан Кравченко повели нас через восточную часть моря. Пройдя траверз Керченского пролива, ведущий неожиданно повернул вправо на тридцать градусов.
— Что это значит? — спрашиваю Володю.
— Сам не пойму...
— С земли нашей группе что-нибудь передавали, Панов?
— Нет, командир.
Выскочили к Алуште. Группа летела вдоль берега на виду у противника. Что заставило Бесова принять такое решение?
Вдруг пара Беликова круто отвернула в сторону моря и быстро скрылась за горизонтом. Вторая неожиданность! Виктор Беликов, прославленный летчик, дисциплинированный, отважный боец...