Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)
Шрифт:
Майор Чумичев горячо поздравил меня с двумя знаменательными в моей жизни событиями: потоплением транспорта и сотым боевым вылетом. А стрелков — со сбитым вражеским самолетом.
Подполковник Канарев распорядился всем четырем экипажам выдать двойную норму водки.
— Минакову в связи с сотым вылетом разрешаю тройную. Как имениннику!
— Жертвую в общий котел, — отшутился я.
Вечер получился веселый. Отмечать сотый вылет стало уже традицией. А тут еще транспорт...
* * *
На следующий день — дежурство в том же составе.
Над аэродромом гудели моторы: шли тренировочные полеты экипажей,
Вскоре поступили данные воздушной разведки: обнаружены транспорты противника в Евпаторийском заливе. Через пятнадцать минут мы были в воздухе. Группу вел Бабий, я летел справа, слева шли Федоров и Алексеев. Погода была облачной, над морем висела жидкая дымка. Пилотирование в этих условиях несложно, но поиск кораблей затруднен.
Выйдя в указанный район, дважды пересекли залив. Тщетно. В чем дело? Ошибочно приняты данные разведчика? Или корабли ушли из района поиска?
Группа легла на обратный курс. От траверза Херсонесского маяка решили пройти вдоль южного берега Крыма. Возможно, на прибрежных коммуникациях обнаружим что-то.
У мыса Сарыч заметили четыре самоходные баржи. Они шли в кильватерной колонне, одна за другой. Ведущий стал круто снижаться. Я на какой-то миг задержался, Бабий был уже метров на двести ниже. Чтобы не отстать, резко отдал штурвал. Но что такое? Справа от кабины какой-то фонтан...
Бросаю взгляд на крыло и обмираю: от резкого перевода машины в пикирование из бензобака вырвало пробку. Из открытой горловины толстой струей хлещет бензин. Сейчас он попадет на выхлопные патрубки, и самолет превратится в факел...
Начинаю плавно выводить машину из пикирования. Фонтан уменьшается, пропадает. Под небольшим углом продолжаю снижение, сближаясь с кораблями противника. Бабий уже устремился на замыкающую баржу. За ним иду в атаку и я. Вторая пара атакует третью баржу.
Противник открывает бешеный огонь. Навстречу тянутся прерывистые трассы «эрликонов», вспухают серые клубки. Мы маневрируем, но, кажется, все пространство [247] заполнено огненными мячами. К «эрликонам» присоединяются пулеметы, на правой плоскости нашей машины появляются рваные дыры...
От самолета Бабия отрывается торпеда. Пролетев метров двести в воздухе, входит в воду...
Небольшой доворот, команда штурмана:
— Так держать!
Чувствую момент отделения торпеды от самолета.
— Пошла!
С усилием беру штурвал на себя и одновременно ввожу машину в разворот. Все время помню об открытом баке. Несемся вверх. За нами тянутся дымные шнуры, огненные трассы. Перекладываю рули, со скольжением иду вниз. Сделав несколько энергичных разворотов, выхожу из зоны огня. Увеличиваю обороты, пристраиваюсь к ведущему.
— Как результат?
— Похоже, не попали, — удрученно отвечает Володя.
— В чем дело?
— Видел, что торпеды пошли в цель, а взрыва почему-то не было. Возможно, углубление велико, прошли под баржей...
Конечно, в такую посудину трудно попасть торпедой. Мелкосидящие плавсредства нужно топить реактивными снарядами или бомбами. И все же... Знали ведь заранее, что за цель. Поставить минимальное углубление. Сблизиться на предельно малую дистанцию...
Не было взрывов торпед и второй нашей пары.
На основании докладов экипажей и снимков крыльевых фотоаппаратов
Командир полка согласился с ним и, сверх того, сделал вывод, что в случаях раннего обнаружения малых судов надо посылать вместе с торпедоносцами самолет ты обеспечения, вооруженные бомбами и реактивными снарядами. Они должны подавлять огонь зенитной артиллерии, сковывать маневр кораблей, а при возможности и топить их.
Образцовый удар
28 марта 1943 года экипаж Виктора Беликова выполнил полет в море на дальнюю воздушную разведку. В порту Одесса он обнаружил два транспорта, в бухтах Севастополя — семь транспортов, двенадцать барж, десять катеров и другие плавсредства. Такого сосредоточения транспортных судов здесь никогда еще не наблюдалось. Народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Кузнецов приказал разгромить сосредоточенные в Севастополе плавсредства противника. В то время из-за трудностей базирования нашей авиации достичь Севастополя могли только самолеты Ил-4. 5-му гвардейскому авиаполку и была поставлена эта ответственная задача. Содержание ее до определенного времени оставалось известным лишь командованию 63-й авиационной бригады и нашего полка.
Днем 29 марта в нашем городке на небольшой поляне рядом с нашим общежитием были собраны девятнадцать экипажей. Летчиков немало удивило, что должных мер секретности при постановке боевой задачи командование на этот раз почти не принимало. Командир бригады во всеуслышание объявил, что восемнадцати экипажам в составе двух девяток приказано 30 марта нанести бобмоудар по кораблям в порту Констанца. Запасная цель — плавсредства в Севастополе. Первую девятку [249] поведет он сам, вторую — подполковник Канарев. Определив состав групп, обратил внимание на то, что порты Констанца и Севастополь хорошо защищены, возможна встреча с истребителями противника и, чтобы выполнить задачу по-гвардейски, нам нужно тщательно подготовиться к вылету.
Закипела большая, ответственная работа.
Отлично действовали воздушные разведчики. Несколько раз вылетали в район предстоящего удара, тщательно фотографировали его. Снимки изучались до мельчайших подробностей. Что касается запасной цели — скопления кораблей в Севастополе, — то внимание штурманов было обращено на обнаруженные на берегу крупные склады боеприпасов: если зайти с суши, серия разрывов накроет и их.
Флагманский штурман бригады майор Николай Иванович Нестеров и исполнявший обязанности штурмана нашего полка майор Дуплий разработали навигационный план. Штурманы звеньев и экипажей сидели над картами, изучали маршрут, порядок подхода к цели, проверяли и уточняли расчеты. Стрелки-радисты, убедившись в исправности средств связи, вместе с воздушными стрелками пристреливали пулеметы, осматривали ленты. Командиры вникали во все мелочи подготовки экипажей. Инженеры, техники и младшие авиаспециалисты с особой тщательностью готовили материальную часть. Инженер полка осмотрел каждую машину. Трудились все, трудились самоотверженно. Не уходили с аэродрома политработники. Майор Забежанский лично беседовал с каждым экипажем, разъяснял поставленную задачу, внимательно вникал в нужды воздушных бойцов.