Командующий фронтом
Шрифт:
— Ищи его за Оловянной, — ответил с напускной холодностью Рябов.
— Почто так говоришь? Где мне пешком добраться? Сам сказывал, что я государственный человек, а у меня и порядочного коня нет. Помоги, друг!
— В бою достанешь.
— Но как добраться?
Весь вечер они просидели в комнате без огня, вспоминали бои в Красноярске и Иркутске, говорили про Назарчука и Лазо. А рано утром у дома бил копытами оседланный вороной конь. Безуглов увидел из окна коня и ахнул. Хотел вымолвить слово, да горло
— Казак! Недаром мы с тобой пошли за советскую власть, — сказал Рябов.
— И не говори, — махнул рукой Безуглов, — только бы еще свидеться с Машей и Мишуткой.
— Увидишь, придет время — увидишь.
На вороном коне Безуглов прискакал под Борзю в ту самую минуту, когда дрогнула первая цепь читинцев. Он принял по приказу Лазо свою сотню. Жалел, что не удалось поговорить с командующим с глазу на глаз и поблагодарить за гостинцы, которые тот передавал через Рябова. А сейчас, узнав, что его вызывает командующий, он бросил обедать и ускакал в штаб.
— Здравствуй, Степан! — ласково встретил его Лазо.
Безуглов снял с головы кубанку и обмахнулся.
— Мне Рябов говорил, что ты теперь партийный, с тебя больше и спрос.
— Я готов, Сергей Георгич.
— Так вот послушай, зачем я тебя звал. Воды, как знаешь, здесь нет. К урубдукскому источнику не добраться — семеновский бронепоезд сильно обстреливает. Значит, надо его уничтожить.
— Правильное решение, Сергей Георгич. Что ж, я могу сделать, только научи, как этот бронепоезд в воздух поднять.
Лазо улыбнулся.
— Нет, Степан, тут ни ты, ни твоя сотня ничего не сделают. Поезжай на моей машине в Оловянную, разыщи в мастерских машиниста Агеева, и пусть он ко мне приедет на стареньком паровозе. Есть там такой Агеев, мне про него Кларк рассказывал.
— Слушаюсь, товарищ главком! — Безуглов выпрямился, взяв руки по швам.
Степан приехал в Оловянную ночью. Сидя в главкомовском «чандлере», казак перебирал в памяти юные годы, потом жизнь в дивизионе, переход на сторону красных, знакомство с Лазо, жаркие бои. Как ему хотелось бы въехать в родную станицу вот на этом автомобиле и на виду всех посельщиков пройти в свой дом и прижать к себе жену и сынишку!
Разыскать Агеева оказалось не так просто. В железнодорожном поселке давно спали, а ждать до утра Безуглов не соглашался. Он стучал в ставни то одного домика, то другого, но никто не откликался. Безуглов нервничал, ругался, продолжая барабанить кулаком в дверь, в ставни. В одном доме отозвался заспанный женский голос:
— Кто там?
— Матушка, скажи на милость, где живет Агеев?
— А тебе какой Агеев?
— Да ты не бойся, открой дверь, я все расскажу, — попросил Безуглов.
Ждать пришлось долго. Наконец дверь отворилась, и на пороге показалась женщина.
— Мать, я красный казак,
— Их у нас трое, сынок. Никита живет неподалеку, а Иван, тот на другом конце.
— Какой из них машинист?
— Машинист? — переспросила женщина. — То Степан Агеев, он за углом живет.
— Проводи меня к нему, матушка, я за это тебе земной поклон отвешу. Мне, понимаешь, человек нужен до зарезу, — и Безуглов провел ребром ладони по шее.
Женщина накинула на растрепавшиеся волосы платок, прикрыла дверь и засеменила мелкими шажками.
— Вот здесь! — показала она рукой на покосившийся домик с палисадником.
Безуглов отворил калитку, прошел по росистой дорожке к крылечку.
— Кто там? — спросили сразу за дверью.
— Здесь живет Степан Агеев?
— Здесь.
— Открой, пожалуйста. К тебе гонец от командующего Лазо.
На пороге стоял лет тридцати двух человек в подштанниках.
— Ты Степан Агеев?
— Я!
Безуглову понравилось, что машинист не испугался, открыл дверь и спокойно отвечает.
— Паровозный машинист?
— Машинист.
— Главкома Лазо знаешь?
— Знаю!
— Давно не виделись?
— С того дня, как пригнал ему вагон, ну тот самый, что наши ему ремонтировали.
— Давай знакомиться, тезка! Я командир отдельной сотни Степан Агафонович Безуглов.
— Заходи! — пригласил Агеев.
Машинист чиркнул спичкой, зажег лампу, и на стене зашевелились лохматые тени. В углу стояла кровать, на которой спали женщина и ребенок. Агеев сел за старый колченогий стол и придвинул Безуглову табуретку.
— Ты не обижайся, что я к тебе ночью. Сам понимаешь, приказ главкома… Я на его машине прикатил, она перед твоим домом стоит. — Казак бросил взгляд в сторону, где стояла кровать, и заговорил тише: — Лазо приказал тебе приехать к нему на каком-нибудь стареньком паровозе. Если хочешь, я машину отошлю, а мы поедем вместе.
— Далеко?
— В Шарасун. Дальше нельзя, потому как в Мациевской семеновцы. Ну? — нетерпеливо торопил Безуглов.
— Утром поедем.
— Что ты, милый человек, каждая минута дорога, а ты — утром.
— Я ведь не хозяин, надо поговорить с начальником депо, развести пары… А ты как думал?
Безуглов сорвал с себя кубанку и с отчаянием бросил ее на стол.
— Пойдем к шоферу, пусть он один возвращается к Лазо и доложит, что мы приедем позже.
Они поднялись и направились к дверям. Первым вышел Агеев, за ним Безуглов. Саша томительно дожидался.
— Езжай, дружок, один, скажи главкому — так, мол, и так, Безуглов остался и беспременно приедет с Агеевым.
— Хорошо ездишь на паровозе? — спросил командующий, всегда говоривший «ты» тому, кто ему нравился, кому он верил.