Комбикорм для птицы счастья

Погадаев Владислав

– Сирота она – заступиться некому. Мерзавец какой-то изнасиловал её в общежитии медучилища. Заявлять девчонка, конечно, побоялась: доказать - ничего не докажет, а позору не оберёшься, да ещё и из училища за аморалку попрут – знаете, как это у нас бывает… А тут ещё выяснилось, что забеременела от этого насильника – пришлось брак оформлять: не расти же ребёнчишке сиротой.

– Уж лучше бы аборт сделала, - скривилась заведующая.

– Да если бы знать наперёд-то! – всплеснула руками Тамара Алексеевна. – Гад этот вначале тихим прикинулся: боялся всё же, видать,

что притянут к ответу, а после свадьбы – распоясался: бил её, да всё по животу попасть старался – надеялся, что выкидыш случится. А теперь у ребёнка – у Максимки – припадки эпилептические! Негодяй этот – папашка – нигде не работает, так Женечка, чтоб как-то прожить, подъезды мыла, и ребёнок – при ней: на кого его такого-то оставишь?

– Тамара! Чёт ты жуть какую-то рассказываешь! На кой ляд с таким жить-то?

– Так она и развелась! И с ребёночком в Прикамск вернулась. Я ей уже две сумки вещей приволокла – от внуков. А то зима, а у мальчишки ни одежды, ни обуви!

– Тамара, а ты паспорт-то её видела? – заведующая откинулась на спинку стула и, насмешливо прищурившись, уставилась на медсестру.

Та неловко заёрзала и растерянно пожала плечами.

– Вот именно! – вздохнула Майя Павловна. – А я – видела: замужем наша Евгения Васильевна.

Тамара Алексеевна отхлебнула чайку и, поставив кружку на стол, принялась крутить её в зябких ладонях:

– Так всякое же случается. Может, отметку в паспортном столе сделать не успела, а, может, так убежала… Роняя тапки…

– В любом случае, будь с ней поаккуратнее: чужая душа – потёмки.

– Майя Пална, – медсестра молитвенно сложила руки, – мне бы в стационар недельки на две…

– Что, опять сердце беспокоит? – заведующая покивала сочувственно. – Конечно, ложись! Тем более и подмена какая-никакая имеется.

* * *

Вдохновившись известием об открывшихся перспективах, Женька сбегала в суд и подала заявление на развод. Ни Пашке, ни его гадской семейке ничего говорить не стала: адвокат разъяснил ей, что если муж дважды пропустит судебные заседания, есть шанс развестись в одностороннем порядке, без шума и пыли. Женька по два раза на дню проверяла почтовый ящик, чтоб не пропустить повестку в суд, а потом с Пашкиным паспортом сбегала в почтовое отделение и оформила аренду абонентского ящика. Поскольку газет Ракитины не выписывали, эта операция прошла никем не замеченной.

Глава 3

По детскому саду Женька летала как на крыльях: теперь все почувствуют разницу и поймут, что именно она – Женька - как никто заслуживает это место. Никаких посиделок в течение рабочего дня, не говоря уже о валянии на детских кроватях, не допускалось. По три раза в день проводился обход групп с ревизией всех сомнительных мест, в которых можно было припрятать остатки от завтраков-обедов. Проверяла даже площадки пожарных выходов, куда хитровыделанные няньки умудрялись выставлять баночки с сэкономленным первым-вторым-третьим.

Не

избежали общей участи и работники кухни!

– Майя Пална! Этак она нам весь персонал разгонит! – жаловалась заведующей завхоз Нина Николаевна.

Майя Павловна только улыбалась загадочно, но в назревающий конфликт не вмешивалась.

Вскоре Тамара Алексеевна выписалась из больницы и вышла на работу. Коллектив встретил её как никогда тепло, и вскоре жизнь детского сада вернулась в прежнее русло.

* * *

Прикамск, август 2006 года.

Женька совсем, было, пала духом, но всё та же подружка Катерина посоветовала ей обратиться к бабушке. Помятуя свой прошлый неудачный опыт, Женька сначала засомневалась, но, прикинув, решила, что в прошлой своей неудаче была виновата сама – не тому дала приворотное зелье. В этот раз осечки быть не должно!

Бабушка Зина проживала в их же городе – на посёлке. Недалеко от Катьки – на соседней улице - в аккуратном теремке с рябинами и золотыми шарами. И сама она была такая чистенькая и аккуратненькая – божий одуванчик, не иначе, добрая волшебница.

– Знаю, всё знаю, миленькая! Ну, да беде твоей мы поможем. Как супротивницу-то твою кличут?

– Тамара Алексеевна, – Женька сглотнула тугой комок.

– Ну, вот тебе прямо и Алексеевна! – развеселилась старушка. – Раба божия Тамара! Запомнила?

Женька молча кивнула.

– Теперь слушай, - и бабулька затараторила как по писаному: - В новолуние пойди на кладбище, найди могилу, где Тамара похоронена, возьми горсть земли и положи в полотняный мешочек. Воротившись, притвори дверь за собой плотно, занавесь окна, землю положи на алтарь, сверху брось волосы или иную вещь её. Во имя сил зла зажги две темные свечи и произнеси заклятье: Именем Духа Смерти, прерви жизнь рабы Божией Тамары, призови её к себе. Погрузи во мрак ночи ту, чей род должен прерваться сегодня.

От себя же беду отвести не забудь, поменяй свечи местами и дай им полностью прогореть. И если кто постучится в дверь твою или окно, то отпирать не вздумай. Иначе Дух Ночи унесет тебя с собой в подземное царство, где ты будешь рабом его во веки веков.

Запомнила? А то запиши, на вот тебе бумагу да ручку. Да могилку-то заранее присмотри – днём, чтоб ночью-то не плутать.

А самое глвное: делай всё одна.

А как сделаешь – рассыпь эту землю там, где супротивница твоя ходит: у порога, под столом. В ящики стола тоже можно…

Женька стояла ни жива, ни мертва: на кладбище она и днём-то при большом скоплении народа чувствовала себя хуже некуда, а уж идти туда одной ночью – ну её на хрен – эту должность…

– Ты чего, голубка, вроде сбледнула с лица-то? – ласково пропела бабушка. – Аль боишься чего?

– Нет, – замотала Женька головой. – То есть да, боюсь. Не смогу я, нет!

– Ох, ты, горюшко! – вздохнула бабушка. – И чего мне с тобой делать-то? Кого другого чё ль послать? Можа, соседа попросить – он на кладбище сторожем служит, кажную тропку знает. Так ить не пойдёт ночью-то, да ишшо задаром…