Комедианты
Шрифт:
– Странная, в таком случае, у него любовь.
– Он боится причинить вам зло. Подождите, не перебивайте, – не дал ей раскрыть рта Цветиков, – он боится, что мы сможем вас выследить.
Страх начал вползать в её сердце.
– Не стоит меня бояться. Я не маньяк, не злодей. Я учёный. Когда-то мы под эгидой правительства проводили серию экспериментов, участником одного из которых не посчастливилось стать вашему отцу. Так уж случилось, что ему удалось выйти из-под контроля, проявив некие сверхчеловеческие способности. Мы считаем, что они могли передаться вам по наследству.
– Чего
– Я хочу предложить вам добровольное участие в эксперименте.
– Добровольное – это значит, я могу отказаться?
– Вы совершенно правы.
– И что со мной тогда будет?
– Ничего. Останетесь жить, как живёте, так и не узнав, какой потенциал прячется у вас внутри.
– Могу я спросить?
– Конечно. Спрашивайте, что угодно.
– Что это за эксперимент?
– Я не могу вам раскрывать слишком многое. Скажу лишь одно: это очень опасный, требующий мужества и выдержки эксперимент. Вам будет плохо, очень плохо.
– Зачем вы мне это рассказываете?
– Затем, что вы дочь своего отца.
– А если я всё-таки не соглашусь?
– Значит, мы в вас ошиблись.
Минут через тридцать «Волга» увозила её из города».
«Я опоздал. На мою беду, эти люди умели запутывать следы. Будь я более опытным танцором, возможно, я бы успел, но чего сейчас говорить об этом. Я опоздал. Она исчезла в бесчисленных коридорах непознанного, исчезла, не выдержав боли и унижений, исчезла, взяв слишком большое ускорение, чтобы вернуться, чтобы когда-нибудь вернуться в наш грёбаный мир, измышлённый ополоумевшим садистом в семь дней. Она исчезла…
Ударный отряд из десяти человек, и лаборатория в наших руках. Пятнадцать минут, чтобы…
Боль отчаяния и бессилие злобы в совокупности с наукой убивать сделали своё дело. Мы вычистили всех, от охраны и санитаров до высшего персонала и руководства. Вернее, почти всех. Двое всё же ушли: профессор Цветиков – непосредственный руководитель проекта (как нам тогда казалось), и Карл Дюльсендорф – ассистент и правая рука профессора. Дюльсендорф всегда был хитрой лисой.
К счастью, деньги и нужные друзья способны творить чудеса. Не более чем через полгода мы обнаружили Дюльсендорфа. Он даже не сменил фамилию.
На этот раз нас было трое. Нельзя было допустить, чтобы он почуял опасность. Всё прошло гладко, даже слишком гладко. Несколько часов, и Карл с супругой оказались в одном из лабораторных модулей. Самого Дюльсендорфа трогать было нельзя: в любой момент он мог уйти из нашей реальности. Поэтому мы принялись за жену. Мы делали с ней всё, на что была способна наша фантазия, но он держался. Только когда мы начали её медленно убивать на его глазах, он признался, что у Цветикова есть дочь. Мы оставили Дюльсендорфа с трупами жены и неродившегося ребёнка, решив, что смерть для него будет слишком гуманной.
Дочку Цветикова мы нашли уже мёртвой. Кто-то разнёс ей голову, выстрелив в затылок. Скорее всего, она так и не успела ничего почувствовать. Конечно, это мог сделать и Дюльсендорф, но, как мне кажется, это было делом рук самого Цветикова. Фактически он избавил её
Найти исполнителя было уже проще. Нам потребовалось не более месяца, чтобы выйти на Редактора – человека, редактировавшего оплошности экспериментаторов. Ещё немного терпения, и…»
«Не зря ему снились тушки. Целое полчище куриных тушек, которых всё несли и несли ему в подарок незнакомые люди со странным выражением лиц. Ох, не зря. Не зря он не хотел ехать, а в самый последний момент, уже перед выходом, у него скрутило кишечник. Да и ребята, обычно весёлые, сегодня вдруг были не в духе. Не зря…
Их уже ждали в самом стратегически невыгодном месте: узкая, только для одной машины дорога, проходящая между старыми, полузаброшенными строениями: то ли складами, то ли ещё чёрт-те чем. Три километра петляющего бездорожья, по которому ни скорость набрать, ни развернуться.
Яркая вспышка, сопровождаемая оглушительным шумом. Ему как-то приходилось стрелять из гранатомёта: два дня потом не мог толком слышать. Нарочито медленно летящая граната, достаточно медленно, чтобы понять, что сейчас будет, и слишком быстрая, чтобы что-либо предпринять. И вот джип сопровождения уже летит вверх тормашками, полыхая вместе со всеми пассажирами.
Ещё два выстрела один за другим. На этот раз из какого-то ужасного стрелкового оружия: пули входили в бронированное стекло, как в промокашку: первая пуля пробила два стекла, одно почти по касательной, разнесла в брызги голову водителя и оставила внушительный след на одной из стен. Вторая пуля через заднее стекло разворотила грудь охранника и застряла где-то в двигателе лимузина.
А к машине уже бежали люди в камуфляже и чёрных масках. Его вытащили из машины, надели ему на голову мешок и засунули, скорее всего, в багажник.
– Вы! – удивился он, когда мешок был снят.
– Да, мой друг. – Дюльсендорф оскалился в ничего хорошего не предвещающей улыбке.
– Но ведь вы…
– А вот здесь вы ошибаетесь. Увы.
– Чего вы хотите?
– Отдайте её нам.
– Нет! Только не это! Делайте со мной всё что угодно, только её не трогайте. – На его лице был ужас.
– Вы бесполезны, мой друг. С позиции эксперимента вы – шлак или отработанный материал. Вы не более чем мусор, а мусор, знаете ли, надо выносить, иначе он начинает вонять и распространять заразу. Другое дело – она. Во втором поколении они иногда способны творить чудеса.
– Что вы хотите с ней сделать?
– Ничего. Я хочу вернуть первую. Кому, как не вам, знать, что категория бонус – это не что иное, как результат ошибочного понимания неких пространственно – энергетических структур, если я, конечно, не ошибаюсь. Так что ничего плохого её не ожидает, в отличие от вас, мой друг. – С этими словами Дюльсендорф выстрелил в своего собеседника.
– Обыщите его, – приказал он Редактору, вытирая платочком следы крови, попавшие на него при выстреле.
Всё это происходило в одном из складов метров за двести от места нападения. Так нагло работали только Дюльсендорф и Редактор. Теперь я точно знал, кто стоит за этим проектом.