Комедианты
Шрифт:
Ганс посмотрел на часы.
– Сколько? – спросил Каменев.
– Половина пятого.
– Уже скоро.
Несмотря на время, спать не хотелось. После экскурса в гараж я пребывал в состоянии легкого анабиоза, которое меня всегда спасало от нервных перегрузок. Защитный предохранитель вновь сработал, и я был совершенно апатичным, словно вместе с содержимым желудка из меня вылилось и содержимое души. Есть тоже совсем не хотелось. Ничего не хотелось.
– Один неверный шаг, и они сделают с тобой нечто подобное! – прокричал в моё бледное, полуобморочное
Эта фраза постоянно вертелась в голове, словно повторяющийся обрывок песни на заигранной пластинке.
Наконец, последние посетители покинули бар.
– Пора, что ли?
– Пошли.
Все, кроме меня (у меня оружия не было), дружно, словно на военном параде, передёрнули затворы маленьких автоматов с большими глушителями на стволах. Мы вышли из машины и быстрым шагом направились к входной двери. Холодный мокрый ветер вяло ударил в лицо, и я тут же вспомнил «Хромую судьбу» Стругацких. Эпизод, когда мокрый ветер точно так же надавал пощёчин людям, пришедшим за своими детьми.
– Ненавижу эту страну! – с чувством сказал я.
– Что это с ним? – спросил Ганс.
– У него всегда так на погоду, – ответил Каменев.
– А чем тебе погода не погода?
– Холодно.
– Холодно? Ты, брат, настоящих холодов не видел.
– И не хочу.
– Мы закрываемся, – только и успел сказать рослый детина, работающий официантом, вышибалой и охранником в одном лице. Сколько ему платили? Короткая очередь в живот сложила его пополам.
Следующим оказался Слон – так все звали хозяина этого бара. Гнусный, надо сказать, тип.
– Девчонку! Не упустите девчонку! Её надо брать живой! – распорядился Каменев.
Но она ушла. В потаённой комнате, достаточно уютной, чтобы чувствовать себя комфортно, на небольшом столике дымился кофе. Его только начали пить. Рядом, в пепельнице, тлела недавно прикуренная сигарета. Трудно было не догадаться, что она ушла буквально у нас из-под носа.
– Дверь! Ищите вторую дверь! – зло приказал Каменев.
Мы начали лихорадочно срывать всё со стен и двигать мебель: Диван, стол, небольшой шкаф.
Ход оказался за шкафом. Небольшая нора, в которую надо было пролазить на четвереньках.
– Пошли!
Мы пулей выскочили из бара и…
Небольшой серый автомобиль промчался на бешеной скорости по улице.
– Моргана! – сказал с чувством Каменев, словно выругался. – Чёрт!
– Может, стоит наведаться? – поинтересовался Ганс.
– Не получится. Она сейчас под охраной эксперимента. Уходим.
Проехав всего несколько кварталов от бара, Каменев высадил ребят, и они скрылись в нависшем густом утреннем тумане.
– Теперь ты понял, в какую игру вляпался? – спросил он меня, когда мы остались в машине вдвоём.
Я кивнул.
– Помни об этом. Иначе…
Мне не надо было объяснять, что может случиться иначе, и он это понял.
Дома он, не раздеваясь, вошёл в комнату и достал из бара бутылку водки и две стопки.
– Давай. За одного очень хорошего человека. Не чокаясь.
Мы
– Да тише ты! – зашипел на меня Каменев.
– Тише, тише… нихрена же не видно. Что я тебе, мышь летучая?
– А тебе незачем смотреть. Ты чувствуй. Чувствуй и иди. Глаза можешь вообще закрыть.
– Ага. Перекрывая какой-нибудь канал восприятия, мы тем самым заставляем работать другие в более интенсивном режиме.
– Поначитался… – пробурчал Каменев.
Но глаза я закрывать не стал. Всё равно даже в кромешной тьме с закрытыми глазами начинаешь чувствовать себя неполноценным. К тому же усиливать другие чувства мне не хотелось. Не находили мои чувства ничего здесь хорошего. Один запах чего стоил. Пахло канализацией, затхлостью, сырой землёй, гниющей картошкой, прелыми тряпками и ещё бог знает чем столь же приятным. Под ногами было скользко, а иногда вообще хлюпало. Руки, а я шёл, обшаривая темноту руками, то и дело натыкались на мокрые, скользкие от какого-то отвратительного налёта стены. Хорошо хоть потолок, или как эта дрянь называется у спелеологов, был достаточно высоким, чтобы можно было идти в рост. Правда, с потолка капало нечто мерзкое и холодное.
– Они что, тоже через эту дыру туда ходят? – спросил я чуть слышно Каменева.
– У них есть парадный вход.
– Понятно. А мы, значит, через вход для прислуги.
– Скорее, через слуховое окно или канализацию.
– А откуда ты узнал об этой калитке?
Он оставил мой вопрос без ответа.
Вообще это скорее напоминало один из моих снов. Заброшенный склад на краю города, готовый вот-вот рухнуть от малейшего дуновения ветерка. Тёмный сырой подвал. Разобранная кирпичная кладка, за которой начинается хрен знает как появившийся ход в подземелье… Одним словом, фантастика.
– Словно кто-то специально всё это делает, – продолжил я мысль, но уже вслух.
– Ты о чём?
– Да обо всём этом. Тебе не кажется, что эту дырку здесь сделали специально для нас?
– А ты ещё в этом сомневаешься?
– Эксперимент?
– Хрен его знает. Или ты думаешь, кто-нибудь понимает, что в данном случае стоит за словом эксперимент?
– Не понял?
– Слишком много всего закрутили. Нарвались на ряд необъяснимых явлений, которые назвали экспериментом. Затем его мистифицировали. Как и многое другое.
Он хотел уже развить свою тему и дальше, но вовремя осекся. Мы находились под небольшим окошком, из которого доносился шум.
– Больше ни слова.
Каменев аккуратно убрал решётку, и мы выбрались в уже достаточно приличный коридор. Он был похож на подземелья средневековых замков. Правда, картину средневековости портили идущие вдоль стен кабеля и трубы, но если всё это хорошенько задекорировать…
– Стой, – еле слышно приказал мне Каменев.
Я мгновенно отреагировал. Всё-таки неплохо он меня вышколил за это время.