Комедианты
Шрифт:
Редактор достал из внутреннего кармана убитого записную книжку и отдал её Дюльсендорфу.
– Есть! – воскликнул Карл, найдя нужную запись. – Пошлите по этому адресу нашего златоуста. Мне нужно её добровольное согласие.
– Вы так и будете прятаться, господин Каменев, или, может быть, всё-таки соизволите показаться на глаза? – прокричал он, когда все ушли.
Прятаться больше не было смысла, и я вышел из своего укрытия.
– Как видите, господин Каменев, я тоже заинтересован в том, чтобы вернуть вашу дочь.
– Что вы собираетесь для этого делать?
– Открыть ворота. Что
– Что вам для этого нужно?
– Ключи. Только ключи открывают запоры, даже если в роли ключа выступает динамит. – Он довольно засмеялся.
В эту минуту я готов был его убить.
– Полно вам, господин Каменев, нельзя же так, в самом деле. Вы должны быть веселы и здоровы, иначе вы будете плохим ключом.
– Кого ещё вы видите в роли ключей?
– Вторым ключом будет дочь вот этого мерзавца, ну, а третий ключ она обнаружит сама. И ещё. Нашего Редактора в последнее время мучает один и тот же кошмар. Думаю, вам стоит этим заинтересоваться».
Глава 25
Маленький, изящный серебристый автомобиль приятно прошуршал аккуратными шинами по гравию и остановился возле красивого и одновременно простого крыльца небольшого, всего в три этажа, дома. Никакого бетона и, упаси бог, асфальта. Только гравий, только трава, только деревья. И, конечно, цветы. Моргана обожала цветы.
Войдя в дом, она скинула туфли, сбросила прямо на пол плащ и отправилась прямиком на просторную, уютную кухню. Кофе и сигарета, вернее, папироса (она предпочитала дорогие папиросы), были сейчас в самый раз. Сколько раз она пыталась бросить курить, сколько раз истязала себя никотиновой абстиненцией и всё только ради того, чтобы в очередной раз вот так, придя домой, плюнуть на всё и закрыться от мира чашкой кофе и мягкой, душистой папироской. Воистину у курильщика две дурные привычки: курить и бросать курить. Кофе. Она насыпала тёмно-коричневый душистый порошок в турку, залила водой, добавила немного мёда и маленький кусочек чеснока (сегодня ей захотелось сварить его именно так), поставила турку на не зажжённую конфорку, но вместо того, чтобы зажечь газ, крикнула достаточно громко, чтобы было слышно в комнате:
– Делайте своё дело или убирайтесь! Я сегодня не в настроении и хочу спать.
В кухню вошли Редактор и Дюльсендорф.
– Извини, Моргана, за вторжение. Кофе не угостишь? – Дюльсендорф расцвёл в улыбке.
– У вас что, новые завихрения? Вы теперь сначала просите кофе и только потом…?
– Боюсь, Моргана, ты нас не так поняла. Мы пришли не за этим.
– Не за этим? Не за этим приходят после звонка или, по крайней мере, поджидают хозяев на улице.
– Видишь ли, Моргана, нам не до церемоний.
– Что-то не так в Датском королевстве?
– Более чем.
– И чего вы хотите от меня?
– Благословения.
– Благословения на что?
– Видишь ли, Моргана, после того, как эти идиоты проголосовали за превентивный удар, эксперимент не может согласиться с их существованием.
– Кого ты хочешь убрать?
– Всех.
– И твою сучку?
– Её нельзя. Она ключ.
– Один из трёх? А как насчёт двух других? Если я не ошибаюсь, ты их потерял.
– В том-то и дело, что ошибаешься. Если пользоваться иносказаниями,
– А с чего это ты вдруг решил сделать для меня исключение?
– Принцип субординации. По отношению к эксперименту ты находишься на более высоком уровне. Я не идиот.
– Да, Карл, ты не идиот. Хорошо. Я сварю кофе.
– Угощайтесь, господа. – Моргана поставила перед гостями чашки китайского фарфора, наполненные крепким, душистым напитком.
Пока она колдовала над кофе, все соблюдали тишину. Моргана не терпела разговоров и суеты, когда занималась чаем или кофе. И мешать ей в этом не стоило. Можно было остаться без головы в самом буквальном смысле этого слова. Зато результат превосходил все ожидания. Напиток всегда получался неповторимым.
Разлив кофе в чашки китайского фарфора времён труднопроизносимой династии, Моргана забралась с ногами на удобный кухонный диванчик и закурила длинную тонкую папиросу с фильтром. Комната наполнилась приятным ароматом.
– Благодарю, – сказал Редактор, беря чашку. Это были его единственные слова у Морганы.
– Скажи, Моргана, а ты не пробовала, подобно лорду Генри, пропитывать папиросы опием? – спросил Дюльсендорф, делая маленький глоток.
– В отличие от меня, лорд Генри мог себе позволить такую роскошь, как беззаботность.
– Что ж, в таком случае, разговоры о погоде придётся опустить.
– Что ты ещё от меня хочешь? Не думаешь же ты, что я поверю в то, что ты пришёл исключительно за благословением.
– Собери совет, Моргана.
– Ты хочешь запачкать и мои руки кровью?
– Они давно уже не в белых перчатках, Моргана.
– Я не могу принимать такие решения.
– Не принимай. Ты посоветуйся, подумай. И если ты решишь, что я прав… Скажем, в следующую среду собери совет.
– Хорошо. Я сделаю, что ты просишь.
– Спасибо за кофе. Можешь не провожать.
– Собрание совета в любой другой день будет означать нет.
– Надеюсь, он будет в среду, иначе последствия могут быть…
– Только не надо меня пугать.
– Я не пугаю. Для этого ты слишком разумная. Но, с другой стороны, всю свою жизнь я служу эксперименту, и кое-какие прогнозы всё же…
– Я сообщу решение, а теперь прошу меня извинить.
– Не смеем больше задерживать. Можешь не провожать.
Подождав, пока хлопнет входная дверь, Моргана закурила ещё одну папиросу. Она курила её медленно, в состоянии абсолютной задумчивости, затем, раздавив окурок в пепельнице, подошла к телефону.
– Алло! Это я. Срочно! – произнесла она в трубку. – Хорошо, – добавила она, внимательно выслушав инструкции.
Положив трубку, она закурила ещё, затем надела туфли и плащ и кинулась к машине. Немного покружив для приличия, она выехала на дорогу, ведущую за город. Возле знака, обозначившего городскую черту, её ждали два мощных внедорожника с тонированными стёклами. Можно было перевести дух. Эти не устраняют. Заняв место между машинами, Моргана свободно откинулась на сиденье и закурила ещё одну папиросу. Многовато, подумала она, даже для такого дня, но папиросу не выбросила. Теперь можно было отдохнуть и собраться с мыслями.