Комедия положений
Шрифт:
В шесть часов Надежда вызвала мне дежурного врача. Я знала, что такое дежурный врач, мама сама часто дежурила по ночам в стационаре, я знала, что иногда даже и стоматологов заставляли дежурить. Пришла врач, недовольная, заспанная, померила мне давление, сделали какой-то укол. Я уснула, но сон был тяжелый, беспокойный. Меня всё ещё мутило.
Утром пришла заведующая, осмотрела меня.
– Посмотри, ты у меня вся желтая, желчь не отходит.
И назначила капельницу.
Я лежала с закоченевшей от втекания холодного раствора рукой, когда пришли Алеша с детьми. В палате я была одна, они стояли
– Я отравилась оладьями. Очень вас прошу, выбросьте эти оладьи, а то еще кто-нибудь отравится.
После ночных путешествий со мной на скорой в больницу и обратно, муж не выспался, с трудом расклеивал веки и послушно кивал головой:
– А, да, выкинем, ты Зоя, не беспокойся.
После того, как я выпишусь из больницы, я спрошу у Кати:
– Ну, что, Катя, послушался меня отец, выбросил оладьи?
– Ну, мама, когда ты просила их выкинуть, мы давным-давно их съели.
После этого тяжелого, продолжавшегося не обычные три-четыре часа, а больше двенадцати часов, приступа меня выписали через три дня. Прошлые разы Таисия Петровна, заведующая отделением, уговаривала меня полежать, полечиться, а тут через три дня (пищевая токсикоинфекция), и меня выписали.
Я пришла домой, поела, чтобы не тревожить печень, вареную говядину со свежим огурцом, и стало мне снова плохо.
И не понятно мне было, как жить дальше, если я дошла до ручки и организм мой уже никакой еды не принимает.
Я открыла поварскую книгу. В конце книги были описаны диеты при различных болезнях и даны даже рецепты различных блюд.
Я прочитала диету при печени вне обострения, а внизу была сноска: "Обострение болезни печени и желчного пузыря сопровождается обострением гастрита, в этом случае см. диету при болезнях желудка".
Я перевернула страницу и прочитала, что мне в течение двух недель рекомендуется протертая пища! А меня продержали на протертой пище в больнице всего два дня и стали давать щи из квашеной капусты на третий день.
Я знала, почему Таисия Петровна ставит мне такой диагноз, не соответствующий истине, - я не желаю лежать положенные при обострении желудочных болезней две-три недели в стационаре, инфекции у меня никакой нет, отделение инфекционное, вот отсюда и диагноз.
Было лето, была молодая картошка, кабачки. Я приходила с работы, варила себе картофель с кабачками, протирала сквозь дуршлаг и ела полученное пюре. Остальным членам семьи я готовила другую пищу, варила щи, жарила мясо с картошкой. Но дети все остатки моего пюре съедали мгновенно! Я не разрешала им есть мою пищу - только остатки, и Сережка, который в рот не брал кабачки, по честному разделив с Катей тарелку оставшегося пюре, съедал его.
Я только вздыхала. У меня не было физических сил готовить протертое пюре на здоровых людей, к тому же я не сомневалась, что если начать готовить и для детей, они тут же перестанут его есть
После Батуми, где дети пробыли всего месяц, я взяла на август путевку для Кати в пионерский лагерь. Поскольку я за все годы работы никогда не пользовалась лагерем, путевку мне дали бесплатную.
Многие женщины хвалили мне лесистые места за Дмитровом, где располагался
И в начале августа я усадила её вместе с нехитрой поклажей в автобус возле НИОПиКа, и помахала ручкой, а Сережка остался беспризорный на какое-то время.
Среди старых фотографий нашла краткое дочкино письмо из лагеря.
"Здравствуй, мама! Мне здесь не нравится и в родительский день (14 числа) уеду. Пришлите мне (срочно) расческу, крем, цепочку. Пришлите бандеролью. И еще пришлите каких-нибудь сосалок ("взлетные", "дюшес", "барбарис") или еще что-нибудь в этом роде, только не театральные. Катька.
Присылайте по адресу
141830, Московская обл. Дмитровский район
Синьковское почтовое отделение деревня Нестерово
Пл Василек 2 отряд.
Мы в первые выходные не ездили в лагерь, и спустя десять дней Алешка накупил фруктов и собрался навестить дочку. Я с ним не поехала, тяжко мне было так далеко ехать, долго сидеть я не могла. Перед отъездом я сказала мужу:
– Ну, ты строгости не разводи. Если нашей дочке там не нравится, плюй на всё, забирай домой.
Нужно ли говорить, что вернулись они вдвоем.
Алешка потом рассказывал:
– Иду по лагерю, а навстречу мне Катеринка. Увидела меня, оживилась, обрадовалась и стала рассказывать, как в лагере интересно, какую газету они выпускают, как готовятся к празднику, рисуют плакаты.
Но постепенно ручеек дочкиных слов стал иссякать, появились паузы, и вдруг глаза стали наполняться, наполняться глазами. Тут я понял, что сейчас польется настоящая река и затопит меня. И я сразу, опережая водопад, сказал:
– Ну, если тебе не нравится, поедем домой, - глаза сразу высохли!
По поводу пионерского лагеря Катерина рассказала мне следующее:
– В ЛТО (туда Катя попадет на будущий год) хотя бы был туалет, и можно было ночью сходить в него, а в пионерском лагере ставили ведро, и утром дежурные тащили это ведро. До сих пор мерзко вспоминать об этом.
А прошло, не мало не много, двадцать лет с той поры.
В августе я взяла учебный отпуск.
И в первый день отпуска, прихватив с собой Катю для моральной поддержки, я поехала искать хозрасчетную (так тогда назывались платные поликлиники) поликлинику на Арбате и купила талончик к гастероэнтерологу. Талончик был на прием только через неделю, ближе не было.
Я отчетливо помню эту редкую для нас поездку с дочкой в столицу.
Мы вышли из первого вагона на Арбатской, и пока мы повернулись и оглянулись, толпа, вывалившая из вагона, исчезла за углом. Я увидела только пятки стремительно убегавших людей.
– Куда они всё мчатся?
– воскликнула Катя, изумленно округлив глаза.
– Да что с них возьмешь! Одно слово москвичи, суетливый народ, - почти двадцать лет жизни возле столицы и беготня на работу в страхе опоздать не изменили моей провинциальной сущности, там, где можно идти не спеша, я иду не спеша и никуда не бегу.