Комментарий к роману "Евгений Онегин"

Набоков Владимир

Эльтон:

But am another's pledged; and I To him stay constant, till I die. (Но я связана обязательством с другим; и я Ему останусь верной до самой смерти.)

Мисс Радин:

But I am someone else's wife And shall be faithful all my life. (Но я жена другого И буду верна всю свою жизнь.)

13 …отдана… — Кюхельбекер в своем замечательном дневнике записывает 17 февраля 1832 г. в Свеаборгской крепости, что Пушкин очень похож на Татьяну восьмой главы: он полон чувств (либеральных идей), которые скрывает

от света, так как отдан другому (царю Николаю)^{213}.

XLVIII

Она ушла. Стоит Евгений, Как будто громом поражен. В какую бурю ощущений ⁴ Теперь он сердцем погружен! Но шпор незапный звон раздался, И муж Татьянин показался, И здесь героя моего, ⁸ В минуту, злую для него, Читатель, мы теперь оставим, Надолго… навсегда. За ним Довольно мы путем одним ¹² Бродили по свету. Поздравим Друг друга с берегом. Ура! Давно б (не правда ли?) пора!

5 …шпор… звон… — В момент нашего прощания с Онегиным на рифмоплетов, изменивших ему в английском переводе, обрушивается любопытное поэтическое отмщение. Мисс Дейч совершает что-то вроде риторического харакири, вопрошая (XLVIII, 5): «But are those stirrups he is hearing?» («Но что он слышит — стремена?») Вовсе нет. Шпоры. Еще более комическое затруднение при описании этого звона выпало на долю Эльтона, когда из его версии, публиковавшейся частями в «Славоник ревью», была напечатана вторая глава. В статье, вышедшей на английском языке («The Slavonic Review», London, XV, Jan. 1937, p. 305–309) под дезориентирующим заголовком «О новых переводах Пушкина» и со столь же дезориентирующим подзаголовком «Как следует переводить Пушкина?» (о настоящем переводе в статье нет ни слова, за исключением случайного ужасающего образчика, который сейчас и будет проанализирован), ее автор В. Бурцев предлагает, чтобы в дальнейшем ЕО как на языке оригинала, так и в переводах издавался бы в девяти главах, «как Пушкин… и хотел его опубликовать» (что, конечно же, полная бессмыслица). По ходу статьи Бурцев (в русском оригинале, с которого сделан перевод в «Славоник ревью») цитирует гл. 8, XLVIII и метафорически замечает, что «шпор внезапный звон» мог предвещать появление шефа полиции графа Бенкендорфа, чья тень заставила Пушкина оборвать свой роман. К профессору Эльтону обратились с просьбой перевести гл. 8, XLVIII, что он и сделал; однако не понял смысла переводимого отрывка и изменил не только Пушкину, но и бедняге Бурцеву, предложив такой вариант:

Like sudden spur, a bell his hearing Strikes — it is Tanya's lord, appearing! (Как неожиданная шпора, колокольчик до его слуха Доносится — это Татьянин муж появляется!)

Этот колокольчик должен стать колоколом, возвещающим гибель всех бездарных виршей, выдающих себя за переводы [897] .

13 …с берегом. — Ср.: офранцуженный де Трессаном «L'Arioste», «Неистовый Роланд», песнь XLVI (последняя):

897

Эльтон позднее исправил свой перевод: «А sudden tinkling spur his hearing strikes…» — «Неожиданный звон шпор до его слуха доносится…» (Примеч. В. Н.)

«…J'esp`ere d'ecouvrir bient^ot le port… je craignois de m'etre 'egar'e de ma route!… Mais d'ej`a… c'est bien la terre que je d'ecouvre… Oui, ce sont ceux qui m'aiment… je les vois accourir sur le rivage…» [898]

XLIX

Кто б ни был ты, о мой читатель, Друг, недруг, я хочу с тобой Расстаться нынче как приятель. ⁴ Прости. Чего бы ты за мной Здесь ни искал в строфах небрежных, Воспоминаний ли мятежных, Отдохновенья ль от трудов, ⁸ Живых картин, иль острых слов, Иль грамматических ошибок, Дай Бог, чтоб в этой книжке ты Для развлеченья, для мечты, ¹²

Для сердца, для журнальных сшибок Хотя крупицу мог найти. За сим расстанемся, прости!

898

«…Я надеюсь вскоре найти пристанище… я боялся, что сбился с пути! но вот уже… это точно земля, мною найденная… Да, вон те, кто меня любит, я вижу, как они выбегают на берег…» (фр.)

1 Кто б ни был ты… — «Qui que tu sois» — галльский риторический оборот.

6—12 Этот перечень звучит эхом завершающих строк посвящения.

<…>

L

Прости ж и ты, мой спутник странный, И ты, мой верный идеал, И ты, живой и постоянный, ⁴ Хоть малый труд. Я с вами знал Всё, что завидно для поэта: Забвенье жизни в бурях света, Беседу сладкую друзей. ⁸ Промчалось много, много дней С тех пор, как юная Татьяна И с ней Онегин в смутном сне Явилися впервые мне — ¹² И даль свободного романа Я сквозь магический кристалл Еще не ясно различал.

8 …много дней… — три тысячи семьдесят один день (9 мая 1823 г. — 5 октября 1831 г.).

13 …магический кристалл… — Мне представляется любопытным, что наш поэт употребляет это же слово «кристалл» в аналогичном смысле, говоря о своей чернильнице в трехстопном стихотворении 1821 г., стихи 29–30:

Заветный твой кристалл Хранит огонь небесный.

Лернер в «Звеньях» опубликовал небольшую, довольно наивную заметку о глядении в магический кристалл (что, кстати, не было обычным способом гадания у русских)^{214}.

LI

Но те, которым в дружной встрече Я строфы первые читал… Иных уж нет, а те далече, ⁴ Как Сади некогда сказал. Без них Онегин дорисован. А та, с которой образован Татьяны милый идеал… ⁸ О много, много рок отъял! Блажен, кто праздник жизни рано Оставил, не допив до дна Бокала полного вина, ¹² Кто не дочел ее романа И вдруг умел расстаться с ним, Как я с Онегиным моим.

3—4 Иных уж нет, а те далече, / Как Сади… — Муслихаддин Саади, персидский поэт XIII в. <…>

До 1830 г. та же мысль была четыре раза высказана на русском языке:

1) В стихотворении 1814 г. незначительного поэта Владимира Филимонова (1787–1858) [899] строка, написанная александрийским стихом, — «Друзей иных уж нет; другие в отдаленье» ^{215} .

2) Прозаический эпиграф, вероятно переведенный с французского, предпосланный Пушкиным восточной романтической поэме «Бахчисарайский фонтан», который он считал лучше всей поэмы. Этот эпиграф звучит следующим образом: «Многие, так же как и я, посещали сей фонтан; но иных уже нет, другие странствуют далече». Похоже, что слова второго предложения подсказаны строкой Филимонова.

899

Впервые отмечено Юрием Иваском в «Опытах», Нью-Йорк, 1957, № 8. (Примеч. В. Н.)

3) Последние две строки шестого четверостишия стихотворения Баратынского «Мара» (название поместья поэта в Тамбовской губернии) — десять четверостиший, написанных четырехстопным ямбом со схемой рифм abab, которые были сочинены в 1827 г., но опубликованы полностью лишь в 1835-м (в январе 1828 г. в журнале «Московский телеграф» они появились под названием «Стансы» без шестого четверостишия). Это четверостишие, которое Пушкин мог знать, а мог и не знать в 1830 г., звучит так (стихи 21–24):