Комплекс Мадонны
Шрифт:
— Если бы я сказал вам, что у вас рак, а я — хирург, который может вас успешно прооперировать, и вы сможете после этого продолжать жить, вы бы позволили сделать это?
— Только не колите. Я скорее умру. Ой! Больно. Почему вы вкололи мне в вену?
— Чтобы сразу попало в кровь.
— Ваше лицо начинает расплываться. Наверное, это сильный препарат. Я такой раньше не принимала?
— Нет, это новое лекарство. Почему бы вам не подобрать на кушетку ноги и не попробовать расслабиться на несколько минут? Выбросьте все из головы и начните считать назад от десяти до одного.
— Десять, девять, восемь, семь… шесть,
— Барбара, вы меня слышите?
— Да.
— Вы спокойны и расслаблены?
— Да, — ответила Барбара деревянным, безжизненным голосом.
— Попробуйте представить себе киноэкран. Чистый киноэкран. Вы видите его?
— Да. Вижу.
— Мы с вами сейчас будем смотреть фильм. Мы находимся в операторской кабинке. И вы вынимаете бобину с фильмом из коробки. Вы передаете ее мне. Вы можете это сделать?
— Да. Вы берете пленку. Коробка поцарапана.
— Прекрасно. Я вставляю ленту в кинопроектор. Так, сделано. В комнате, кроме нас, никого нет.
— Да, начинается фильм. Я вижу на экране цифры.
— Мы в вашей квартире. Ночь. Вы с Лаурой поужинали и теперь разговариваете. До выпуска остается неделя. Что надето на Лауре? Я не очень хорошо вижу.
— Она примеряет новое платье. В следующую субботу мы должны пойти на выпускной бал.
— Какого цвета платье?
— Оно из черного бархата с кружевными рукавами и кокеткой. Разве Лаура не выглядит восхитительно?
— Она выглядит прекрасно. А что делаете вы?
— Я закалываю ей платье.
— Вы собираетесь принять ЛСД?
— Нет, после пожара мы это прекратили. Вернувшись, мы поклялись, что больше не будем.
— Но ведь что-то у вас есть, так?
— Да, мы собираемся побалдеть. У нас есть пачка гашиша, но сначала мы должны заколоть друг другу платья, а забалдев, мы не сможем сделать этого.
— Вы пригласили кого-нибудь?
— Нет, мы собираемся забалдеть, послушать музыку, а позже, если проголодаемся, поесть.
— Вы можете разглядеть все краски в квартире, всю мебель?
— Конечно, могу. У диванчика скрипят пружины, он темно-зеленый. Камин из красного кирпича. У нас есть сухие дрова. Включен кондиционер.
— Вы слушаете музыку?
— Да. Квартет современного джаза. «Согласие». Сегодня утром Лаура купила эту пластинку для меня.
— Что еще происходит?
Тедди услышал звук, но не смог определить, что это. Он звучал нечеловечески: крик, стон, разрывающий какую-то адскую пропасть. Тедди почувствовал себя путешественником из научно-фантастического рассказа, перенесенным из своего времени в страну, населенную фантастическими чудовищами, ставшими теперь его современниками; для того чтобы выжить, ему необходимо найти скрытый смысл жизни. Казалось, человечество деградировало до какого-то атавизма… который Тедди не мог понять. Шум, что производит этот шум? Тедди глубже вжался в мягкую кожу кресла…
— В чем дело, Барбара? Экран пуст?
— Дверь. Я боюсь двери.
— Но ведь рядом с тобой Лаура. Ты закалываешь ей платье и слушаешь музыку.
— Да, но дверь в комнату открыта.
— Она была открыта и раньше?
— Да.
— Ты бывала в комнате у Лауры?
— Редко. У нас были свои комнаты, и они были чем-то личным.
Вас пугает что-то в ее комнате или же дверь?
— Я вовсе не…
— Вы по-прежнему продолжаете закалывать ей платье?
— Да, у него край слишком длинный. Стоя на
— О чем вы разговариваете?
— О бале. Лаура рассказывает о мужчине, которого я не знаю. Ему около сорока, и она этим очень расстроена, но говорит, что обязана отдаться ему… Лаура должна отблагодарить его за услугу, а он хочет попасть на студенческий бал. Это он достает Лауре гашиш. По-моему, он какой-то делец или спекулянт. Я закончила подкалывать край. Лаура снимает с себя платье. Я надеваю свое. Оно атласное, из желтого атласа, а выше пояса — розовое. Я купила его в Нью-Йорке в «Лорде и Тейлоре», но у меня не было времени, чтобы его там подогнали.
— Вы разговариваете о том, чем собираетесь заняться после выпуска?
— Да. Мне предложили аспирантуру в Коламбийском университете на кафедре романских языков, а Лаура получила приглашение в ООН. Да, именно так. Я помню, что, когда пошла в ООН справляться о вакансии, я уже слышала о ней от кого-то… Только сейчас вспомнила, что от Лауры.
— Вы сознательно забыли об этом?
— Да. Но я все-таки чувствовала, что хотела работать там. Мы с Лаурой собираемся снимать на двоих квартиру в Нью-Йорке. Вот почему я согласилась на Коламбию. У меня был выбор: Стамфорд или Коламбия. Лаура собирается работать у этого мужчины — не знаю, в качестве кого, — а я буду помогать папе и проведу лето в Уэстпорте. Мы условились, что Лаура заедет к нам после четвертого июля. Лауру что-то беспокоит. Ой, она уколола меня булавкой.
— Вы можете повторить то, что говорите друг другу?
«Следи за тем, что делаешь!»
«Прости, Барб. Может быть, нам стоит прерваться?»
«Ладно. — Я смотрю на часы. — Сейчас девять. Не хочешь сходить поесть, а потом зайти в кино?»
«Нет, мне кое-что требуется для того, чтобы стало хорошо».
Она берет платье и уходит в свою комнату. Я переворачиваю пластинку и ставлю «Далеко впереди», «Клиффорд и Макс», поет Джени Пэрис и «Джаз Западного побережья из Лайтхауза». Мы обе — фанатичные поклонницы джаза. При первой возможности мы стараемся бывать в Сторивилле. В квартире чертовски жарко. Кондиционер опять накрылся, и я включаю вентилятор. Я слышу шум душа. Взяв проспект аспирантуры Коламбии, я пролистываю его. Затем принимаюсь за статью о Кеннеди в «Таймс». Сходив к холодильнику, я достаю кубики льда и приготовляю два джина с тоником. Господи, как же жарко. Мне хочется принять душ, но там Лаура. Я вешаю платье на дверь. Вся комната уставлена коробками с книгами, одеждой и посудой — в конце недели мы навсегда уедем отсюда. Шум душа смолкает.
«Я смешала тебе коктейль, Лаура».
«Спасибо, крошка».
Она уже в гостиной, и у нее на голове все еще надета купальная шапочка. Лаура вытирается. Она не вытерла часть затылка. Я встаю и, взяв край полотенца, вытираю Лауре шею. У нее длинная шея, а спина изогнута великолепной буквой «S». Так, как извивается сельская дорога. Я немного расстроена тем, что учеба закончилась и нам предстоит ехать в Нью-Йорк. Я почти успела позабыть, что произошло между Лаурой и моим папой на Пасху, я чувствую к ней невероятную нежность. Всякий раз, как я вижу на ее спине шрамы, я вздрагиваю. Лаура необычайно красива… и я не знаю… Вытирая ее и смотря на нее, я не удерживаюсь от того, чтобы по-сестрински не шлепнуть ее. И я поцеловала ее в затылок. Обернувшись, Лаура улыбнулась мне и поцеловала меня в щеку.