Комплекс Мадонны
Шрифт:
«Я люблю тебя. Как я смогу сделать тебе больно?»
«Однако, когда ты увидела меня со своим отцом, ты была готова на все».
Она вкладывает ремень в мою руку. Я настолько ослабла, что способна сделать все что угодно.
«Барб, мы ведь будем жить вместе в Нью-Йорке, правда?»
«Конечно».
«Ты не бросишь меня? Я не смогу жить одна».
«Нет, мы будем вместе. Не делай этого!»
«Я должна. Я не могу сдерживаться».
Я в полудреме. Я не могу поднять голову. Что у меня в руке? Это кожа.
Я отталкиваю Лауру, но она слишком сильная. Тогда я выхожу из себя и бью
«Прости меня. Я не хотела делать тебе больно».
Она не прекращает прикасаться ко мне, и я пытаюсь отпрянуть в сторону. Я обдираю колено о чемодан. Лаура начинает целовать меня. Я лежу на спине. Дым сигарет такой голубой. Он образует причудливые узоры. Ой, мне хочется покрутить вокруг пальца одно колечко. Я прикасаюсь к голове Лауры, чувствую ее волосы. Ее голова находится между моих ног, я чувствую, как ее язык проникает внутрь меня, и это так приятно, совсем не больно, и я крепче сжимаю ее голову, мне хочется, чтобы она проникала дальше и дальше. Но это запрещено. То, что я делаю, запрещено… Айййййййййййййй…
Мне грезится. Я сплю на диване. Я с трудом могу шевелиться. Мои ноги весят тонну. И ничего не произошло. Что за ужасный сон! Я промокла насквозь. Ни… чего. О Боже. Фотографии на полу. И Лаура на стуле, обнаженная, смотрящая на меня. Она сгибает мизинец, я ничего не понимаю. Я подхожу к ней, и она целует мою грудь.
«Лаура, ты сошла с ума?»
Она засовывает мне внутрь палец, и я, подняв руку, даю ей пощечину. Я попадаю ей по переносице, моей руке больно. У Лауры начинает идти из носа кровь, она встает. Мне кажется, она сейчас убьет меня. Я выплескиваю ей в лицо коктейль.
«Тебе не понравилось, Барб?»
«Грязная свинья! Чумное животное! Зачем ты это сделала?»
«Потому что я люблю тебя».
«А я ненавижу тебя. Если бы у меня была возможность загадать одно желание, я попросила бы, чтобы те фермеры убили тебя. Я сожалею, что ты осталась жива и встретилась со мной. Бог ли, дьявол повелевает этой жизнью — я лишь надеюсь, что он заставит тебя страдать больше, чем когда ты была ребенком».
Она стоит рядом со мной. Она опускает голову. Ее лицо белеет. Оно становится болезненно-белым, словно ее вот-вот стошнит. Она кивает. Она кивает снова и снова.
«Ты животное, Лаура».
«Я рискнула. Я должна была сделать это. Я не могла оставаться в неведении. Эта мысль жгла меня в течение двух лет. Понимаешь, Барб, я думала, ты любишь меня так же, как я тебя».
«Так вот, это не так. Я действительно любила тебя, но не в этом смысле, не по-свински. Эти снимки ты делала не только из-за денег. Тебе это доставляло наслаждение. Почему я не сожгла тебя в том сарае? Это и есть тот мир, в котором ты живешь? Ты сделала это со мной, я была твоей подругой, твоей сестрой. Я готова была принять все, что ты скажешь, но только не это. Сначала с моим отцом, затем со мной».
«С твоим отцом ничего не было. Я хотела. Он ни разу не общался с женщиной после смерти твоей матери. Он умирает; твой отец умирает. Я спросила, что я могу сделать для него. Он сказал, что собирается покончить с собой, а я ответила, что, если он не желает меня как женщину, я умру вместе с ним. Я хотела умереть тогда, потому
Я одеваюсь ровно за пять секунд. Она продолжает стоять посреди комнаты. Опустив голову, раскачиваясь. Она не может взглянуть на меня.
«Этого нельзя простить, да, Барб?»
У меня сильно трясутся руки. Я хочу, чтобы Лаура умерла. Я так хочу этого.
«Простить? Я надеюсь, что ты отправишься прямиком в ад, свинья».
«Признай одно, Барб, и тебе будет легко до конца жизни. Узнай крупицу правды. Тебе ведь было приятно».
Я плюю ей в лицо. Я страшно голодна. Я иду по авеню Содружества и захожу в итальянский ресторан, который обычно избегаю. Я съедаю два бутерброда с мясом. Сижу здесь до трех часов. Официант шутит на тему того, что хорошенькая девушка сидит без спутника. Я заказываю две бутылки «кьянти». Официант делает мне предложение. Если я пойду с ним домой, он оплатит счет. Я говорю, что согласна. Мне приходится. Я оставила деньги дома. У меня нет вещей. Я не могу пойти в гостиницу. Официант настроен дружелюбно. Он так много смеется. Утром, когда я просыпаюсь, он еще спит. Постель в крови. В моей крови. Мне так больно между ногами. Я одеваюсь. Не могу засунуть ногу в туфлю. Там что-то есть. Десятидолларовая бумажка. Я беру ее. Я останавливаю такси и прошу водителя подождать. Мы едем через Роксбери, затем Бэк-бей, я больше не хочу видеть Бостон.
Я поднимаюсь по лестнице. Лифт слишком шумный, его слышно в квартире. Я задыхаюсь; я понимаю, как глупа. Но мысли у меня неясные. Конечно же, сумочки у меня нет, значит, нет и ключа. Лауре придется впустить меня. В дверь засунут конверт. На нем написано мое имя. Внутри ключ и записка, которую я не удосуживаюсь прочесть. Я захожу в гостиную. Ничего не изменилось, ничего не сдвинуто с места, но Лаура затопила камин. Он еще тлеет. Я вижу края обугленных фотографий. Я захожу в свою комнату, собираю свои вещи. Не вижу и не слышу Лауры и не хочу этого…
Мне нужно забрать из аптечки лекарства…
О, это ужасно. Лаура лежит в ванне. Там нет воды. На полочке стоит пузырек.
— Я сейчас проснусь, доктор Фрер.
— Хорошо, просыпайтесь.
Лаура совершенно белая. У нее открыт рот. На груди и животе следы от ожогов. В пузырьке была азотная кислота. Лаура часто шутила. На пузырьке была наклейка: «На случай Судного дня». Да, это была расхожая шутка. Пузырек на случай Судного дня. Лицо Лауры перекошено. Должно быть, ей было страшно больно. Я закрываю ей рот, и лицо становится лучше. Более похожим на Лауру. У нее на носу черно-синяя ссадина.
Мне нужно что-то предпринять. Вы понимаете. Вызвать полицию.
Я смотрю на Лауру.
Я тоже люблю тебя, Лаура. Но, Лаура, я рада, что ты умерла. Я так рада. Читаю записку. «В моем начале лежит мой конец…»
С криком сбегаю вниз по лестнице. Водитель выскакивает из такси. Я говорю ему…
— Сколько я была в отключке, доктор Фрер?
— Не очень долго.
— Я чувствую себя лучше. Отдохнувшей.
— Сегодня мы сделали большой шаг вперед, Барбара.
— Я ведь сказала, что была рада, что Лаура умерла, правда? Я не вообразила это?