Компот из сладкой лжи
Шрифт:
«Шкаф» мазнул по ней мимолетным взглядом, а вот Тураев сфокусировался на ее лице, и Наденьку вдруг охватило такое волнение, что закружилась голова. Ее поразил его пронзительный взгляд – тяжелый, гипнотический, чего Надя совершенно не ожидала. У него были волчьи серые глаза, которые, вероятно, заставляли каждого, на кого они смотрят, чувствовать себя оленем в свете фар. Или же ее нервы были так напряжены, что она вообразила себе невесть что. Оно и понятно – с ней столько всего произошло, что в пору было задернуть шторы, обнять диван и плакать, заперев дверь
Заслышав стук ее каблуков, адвокат Половиков обернулся и, состроив ядовито-вежливую гримасу, произнес на весь зал:
– Какие люди! Глазам своим не верю! Какими судьбами, Наденька?
Его голос моментально отрезвил и придал Наде ускорения, заставив сжать кулаки.
– Я вам не Наденька, – прошипела она сквозь зубы и, вильнув бедрами, словно рыба-парусник хвостом, резко повернула к столику, где ее дожидался капитан Кораблев.
Перед ним уже стояли чашки с кофе, а сам он, слегка приоткрыв рот, смотрел на Надю.
– Что? – спросила она, метнув в него яростный взгляд.
– Нет-нет, ничего, – смутился Кораблев. – Просто вы так шли…
– Как?! – Надя уселась на свое место и наконец выдохнула.
– Красиво, – уши Кораблева покраснели.
Ярость на лице Чарушиной сменилась недоумением.
– Не обращайте внимания, – скороговоркой произнес Кораблев. – Просто вы такая… – Споткнувшись о Надин взгляд, он схватил чашку и пробормотал: – Я подумал, вы специально.
– Что специально?
– Ходили вот так перед ними.
Надя хотела было сказать что-нибудь язвительное на этот счет, но потом передумала. Отпив глоток кофе, тихо спросила:
– Денис, я ведь могу быть с вами откровенной?
– Разумеется, Надежда Николаевна, – так же шепотом сказал он.
– Мне нужны все известные факты с места преступления. И неизвестные тоже… Я давно знаю Павла Ржевского. Я доверяла ему… – на последней фразе она печально вздохнула и наморщила нос.
– Конечно, я постараюсь. – Кораблев посмотрел на часы. – Вы простите, но мне пора, а как только появится время, я… – он поднял на нее глаза и ошарашенно заморгал рыжеватыми ресницами. – Надежда Николаевна, что с вами?
По Наденькиным щекам уже текли крупные слезы.
– Ничего, я справлюсь! – надломленным голосом произнесла она. – Все это так ужасно, так больно! Просто не могу поверить! Какой позор…
– Э… – Кораблев потянулся за салфеткой, но задел чашку. – Так ведь… Ну как же… Я же… – Остатки кофе пролились на столешницу, и капитану пришлось в срочном порядке промокать коричневое пятно.
– Идите, товарищ Кораблев, – сквозь всхлипы процедила Надя. – Буду ждать вашего звонка.
Кораблев, покрутившись на месте, вытащил портмоне, но Надя так посмотрела на него, что он тут же запихал его обратно и быстро зашагал на
Чарушина высморкалась и уставилась в чашку с недопитым кофе. Понять, о чем говорили за дальним столиком Тураев и Половиков, она не могла, но продолжала напряженно прислушиваться, пока над ее головой не раздался приторно слащавый голос адвоката, а на стол не лег накрахмаленный и надушенный мужской носовой платок.
– Ах, Наденька, какое разочарование! Сочувствую вам. Такие планы! Вы же, кажется, собирались замуж?
Надя распрямилась и закусила нижнюю губу.
Наглые голубые глаза Половикова плотоядно оглаживали ее вздымающуюся грудь и уголок белеющей кожи в вырезе пиджачка. Адвокат ухватился за спинку ее кресла и склонился еще ниже:
– М-да, вам бы следовало повнимательнее выбирать кандидатов на свою руку и сердце, Надюша. А то ведь как получается? Карьера-то ваша теперь может схлопнуться как мыльный пузырь. Убийство, Наденька, это вам не алименты отжимать. А общаясь, так сказать, с преступником, репутацию можно потерять очень быстро.
Чарушина сжала зубы и откинулась на спинку стула. Смерив Половикова уничижающим взглядом, она посмотрела в сторону Тураева, но ни мужа погибшей Елизаветы, ни «шкафа» за столом уже не было.
– Как-то так, дорогая Наденька, – зудел Половиков, напирая на нее выпуклым животом. – Я ведь все понимаю: женщину обаять нетрудно. Надо только знать, чего она хочет. Судя по вашему выбору…
– Мне совершенно не интересно ваше мнение на этот счет, – пробормотала Надя и полезла в сумочку за деньгами.
– Ах, Наденька, а счастье было так возможно! – остановил ее Половиков, сделав знак официантке. – Угощаю! – великодушно пояснил он. – Всегда готов услужить вам, милая Надюша, в память о вашем папеньке. Если бы он только знал… – нарочито вздохнул адвокат. – Он ведь даже не догадывался, что у вашего Ржевского кредитов тьма и уголовные наклонности.
Наденька вздрогнула и удивленно посмотрела на Половикова. Тот, почувствовав ее интерес, продолжил:
– А как вы думали, Наденька? Красивая жизнь стоит дорого! Одно радует, не вам эти долги отдавать, Надюша! Прям бог отвел от необдуманного шага.
С трудом поборов растерянность, Чарушина мотнула головой и рыкнула:
– Никаких сил нет вас слушать! Позвольте мне уйти, Роман Дмитриевич!
– Я многое могу вам позволить, Надюша! Одно ваше слово и… – Половиков потянулся к ее руке.
– Да идите вы… – топнула ногой Надя. – Оставьте меня!..
Она вытряхнула на стол несколько купюр, оттолкнула Половикова и почти бегом понеслась прочь, пытаясь разглядеть через ресторанные окна, куда направился Тураев.
6
Когда измучен подозреньем,
Когда в груди вскипает кровь,
Пройди по пунктам все сомненья,
Подумай – а была ль любовь?