Концерт для баяна с барабаном
Шрифт:
— Костик! Дуй давай за хлебом! Отец мало купил. Потом в гастроном за докторской. Потом на рынок…
И Костик дул. Потом снова дул. Дул и думал, что, может, это какая-то ошибка. Может, ботинки и не подарок вовсе, а так… И сейчас он прибежит из магазина, а в прихожей его ждёт новенький, блестящий…
— Костик! Приберись в своей комнате. Скоро гости, а у нас ещё конь…
Костик прибирался. Прибирался и всё время выглядывал в прихожую: а вдруг он там… новенький, блестящий… вдруг он его просто не заметил…
Ведь бывает же такое, что сразу не
Потом он вместе с мамой встряхивал за углы скатерть. Скатерть взлетала к потолку, вздымалась парусом и накрывала собою сдвинутые в ряд столы.
Потом расставлял тарелки. Раскладывал ножи и вилки. Потом долго их перекладывал, потому что нож, оказывается, справа. Кто бы мог подумать? Вот чудеса!
— Чудеса! — озабоченно сказала мама, когда все табуретки и стулья заняли свою вахту вокруг стола. — Вроде всё рассчитали… придётся детям накрыть отдельно.
И постелила большое кухонное полотенце на журнальный столик.
— Костик! Тащи три тарелки! И стаканы для сока! Ой! Неужели гости?! У нас ещё конь…
Но это оказались не гости, а телеграмма от тёти Лены из Новосибирска.
Через час принесли телеграмму от дяди Толи из Карпогор. Ещё через полчаса пришла соседка Тихомирова за солью, сахаром и спичками.
— Ой, а что тут у вас?..
Дзын-н-н-н-н-нь! Дзынь-дзынь-дзынь-дзын-н-н-нь!!!
— Го-о-ости!!! — зашлась в истерике мама. — А у нас ещё…
— Ко-о-остик!!! Поздравляем!!!
Тётя Александра с мужем Виталиком и вечно сопливым сыном Севкой заполнили собой всю прихожую. Они пихались, обнимались, трясли шарфами и пальто и лезли к Костику целоваться. Костик отбрыкивался, как мог.
Мама со словами — «Ну, слава Богу, а то я думала, гости!» ушла на кухню.
Соседка Тихомирова тихо растворилась за дверью.
Папа с Виталиком уединились в спальне вместе с папиным баяном. «К сожаленью, день рожденья… А годы летят, наши годы, как птицы, летят…», — гремело на всю квартиру. И ещё: «Мои года — моё богатство…»
Репертуар папа подобрал соответствующий случаю.
— Оле-оп! Оп-ля-ля! — доносилось из комнаты Костика.
Это Севка, не спросив разрешения, достал со шкафа коробку с настольным хоккеем и теперь как угорелый носился вокруг стола, забивал сам себе голы. Красным и синим поочерёдно. «Оле-оп!!! Оп-ля-ля!!!»
Костик почувствовал себя лишним и поплёлся на кухню.
— Докторскую!
— Какую докторскую?! С ума сошла?! Только салями!
— Сама ты сошла! Докторскую!!!
Мама с тётей Александрой тыкали друг другу в нос батонами колбасы — спорили, какую резать в салат.
— У господина Оливье в салате вообще не было колбасы! — подал из спальни голос папа. И как это он умудрялся всё слышать?
— Да?! И что же там было?!
— Паюсная икра, каперсы и раковые шейки!
«Раковые шейки»! Гениально!
— Мам! А может, нам тоже в салат «Раковых шеек»? Или «Гусиных лапок» с ирисками? А
Мама с тётей Александрой перестали фехтовать колбасой и переглянулись.
— Иди дверь открывай, фантазёр! — отклеилась от плиты бабушка. — Слышишь, звонят?!
И правда! Дом разрывался, гудел и дребезжал от несмолкаемого трезвона. Кто-то изо всех сил давил на кнопку звонка, не убирая с неё пальца. Только в пылу юбилейного угара никто этого не слышал.
— О, юбиляр! Подставляй уши!!!
В дверях стояли тётя Лида и дядя Сёма с огромным тортом, букетом гвоздик для мамы и пожарной машиной для Костика. Костик вежливо принял подарок, зачем-то сделал книксен и показал, куда повесить пальто.
Тут уж гости потянулись один за другим: тётя Вероника с огромным плюшевым котом, баба Надя с синтетическим спортивным костюмом, дядя Лёня со спиннингом и блёснами в прозрачной коробочке.
— Рыбу ловить пойдём! — обрадовал дядя Лёня Костика.
— Ага! В унитазе! — подхватила баба Надя и полезла целоваться.
— Я первая! — закричала тётя Вероника и потянулась к Костиковым ушам.
Костик вырвался из родственных объятий, растирая свои распухшие и покрасневшие от поздравлений уши. Гости потянулись в гостиную.
В гостиной вовсю пахло праздником: цветами, свежими огурцами и оливье с мелко порезанной докторской колбасой и салями (маме с тётей Александрой всё-таки удалось прийти к согласию). Бабушка пихала в салаты маслины и укроп — для красоты. Папа тащил с кухни блюда с ветчиной и маринованными помидорами.
— А я мариную по-другому, — шепталась баба Надя с тётей Вероникой. — Мне дали рецепт, там вместо уксуса…
Воздух тихо жужжал разговорами. Гости кружили вокруг стола, как пчёлы над бочкой мёда. Их руки жадно тянулись в сторону колбасы и корнишонов.
— Подождите! — надрывалась мама. — Ещё не все собрались!
Баба Надя провела ревизию родственников:
— Лёня здесь. Аля с Виталиком. Лида с Сёмой…
— Нет Милы с Ирочкой!
— Не знаю я никакой Ирочки! — возопил дядя Сёма. — Семеро одного не ждут!
Из всех гостей дядя Сёма был самый голодный. Его тётя Лида с позавчерашнего вечера не кормила.
— Не одного, а двоих! — парировала мама. Держать оборону становилось всё труднее.
— Двенадцать двоих не ждут, — произвёл подсчёт в уме дядя Сёма.
Мамина капитуляция была неизбежна. И если бы не настойчивый звонок, раздавшийся в коридоре…
— Наконец-то! — разом выдохнули гости.
— Костик! Иди встречай тётю Милу и Ирочку!
Тётя Мила была маминой школьной подругой. Школа давно закончилась, а подруга осталась. Костик так долго знал тётю Милу, что уже привык считать её родственницей. К Ирочке он тоже привык. Она была на два года младше Костика, и он помнил её толстым слюнявым младенцем с перевязками на пухлых руках и пушком на большой лысой голове. Теперь у Ирочки фигура, как у уссурийского палочника. На макушке белобрысый конский хвост. В ушах серёжки. На лице воспитанная улыбка.