Конец охоты

Колосов Дмитрий

— А она хорошенькая.

— Мне давно хотелось иметь такую!

— Вот теперь будет славно!

— Наконец-то боги станут благосклонны к нам!

— Хвала великому Нордри!

— Да здравствует мудрый Наин!

— Да славится во веки Лит!

— Пусть будет вечна память об отважнейшем Нии!

Как догадалась Шева, каждый из карликов восхвалял собственную персону. Вдоволь нахвалив каждый себя, похитители завели песню, такую же бесхитростную, как и первая. Пели они визгливо, во всю силу глоток, словно пытаясь перекричать друг друга. Звуки нестройного хора трубным гулом разносились по лазу, достигая почти взрывной силы в тех местах, где лаз сужался. В такие моменты Шеве хотелось закрыть ладонями уши, но лапки карликов цепко удерживали

ее руки.

Это была самая настоящая пытка, и Шева с облегчением вздохнула, когда впереди мелькнул неясный огонек. Карлики заорали еще громче и под звуки победного марша втащили Шеву в довольно просторную пещеру, залитую неровным светом от развешенных по стенам масляных светильников. Не давая пленнице опомниться, похитители подтащили ее к возвышению, где на троне сидел совершенный уродец. Ростом он уступал даже своим маломеркам-собратьям, лицо его было красно, с толстого, похожего на сливу носа свисала капля, маленькие гноящиеся глазки походили на зрачки дохлой рыбы. Впрочем, сие ничтожество держало себя с важностью, подобающей по меньшей мере царю. Оно не удостоило гостей даже снисходительным кивком, с презрительно-равнодушной миной взирая как на своих сородичей, так и на попавшуюся в тенета их цепких ручонок Шеву.

— О великий Модсогнир! — провозгласил, делая шаг вперед, один из карликов. — Мы исполнили твое повеление!

Названное великим ничтожество ничего не ответило. Оставшись внешне совершенно безучастным, коронованный карлик внимательно изучил Шеву, затем без особых церемоний прочистил указательным пальцем одну за другой обе ноздри и лишь после этого соизволил милостиво кивнуть:

— Хорошо поработали! — Решив, что этого недостаточно, уродец воздал персональную благодарность тем, кто, по его мнению, отличились более прочих. Молодец, Вестри, молодец, Ниди. И ты, Фундин, тоже молодец! Молодец… — Тут вождь карликов осекся и принялся водить очами по зале. — А где достойный Текк?

Вопрос застал прочих карликов врасплох. Они также завертели головами в поисках «достойного» Текка, но так и не сумели обнаружить его. Один из карликов, из числа наиболее близких к Модсогниру, сообщил:

— Его нигде нет, мудрейший!

Задумчиво пожевав дряблыми губами, «мудрейший» решил:

— Ну ладно. Должно быть, у него появились неотложные дела.

— Ты совершенно прав, мудрейший! — поддакнули сразу несколько карликов.

Модсогнир поднялся со своего трона:

— Как твое имя, женщина?

Шева еще не привыкла к своему новому, не очень удобному для языка имени и произнесла с запинкой:

— Гюл-лир, карлик!

Человечки зашумели, возмущаясь дерзостью пленницы, но Модсогнир властно вскинул вверх руку:

— Это ты пришла в наш мир с серой рысью?

Охотница промолчала, что было воспринято карликом как признание вины. Модсогнир ухмыльнулся и задумчиво просипел:

— Ты! Значит, все это правда.

Шеве хотелось узнать, что карлик подразумевает под этим «все», но что-то подсказывало ей, что лучше промолчать.

— Не хочешь говорить? Ну что же, заказ есть заказ. Мы не ищем ссор, не причиняем обид, но когда нам платят хорошие деньги, — карлик ласково улыбнулся Шеве, — каждый из нас готов зарезать родную мать. Так уж мы устроены. Власть в нашем понимании — это золото. Отпустите ее…

«Хорошая мысль!» — подумала Шева, чувствуя, как освобождается от назойливого прикосновения двух десятков цепких ручонок. Теперь можно было и узнать, что нужно этому карлику. Шева открыла рот, но вдруг обнаружила, что язык не повинуется ей. Примерно то же можно было сказать и о других частях тела. Ноги вдруг стали ватными, руки на лились свинцовой тяжестью, глаза утратили зоркость. С трудом поведя вокруг себя глазами, Шева обнаружила, что карлики не просто отпустили ее. Их вообще не было поблизости. Где-то в дальних концах пещеры мелькали неясные тени, в которых можно было различить уродливые силуэты, но были ли это похитители, Шева не знала. Сознание ее помутилось, сердце билось глухо и редко. Шева

ощутила, что силы покидают ее. Не устояв на ногах, она осела на пол. Сквозь вязкую пелену виднелись смутные огоньки факелов да омерзительная воля Модсогнира, вдруг поглотившая весь мир Шевы. В мутнеющий разум пришла неожиданная мысль. Шева вдруг вспомнила, что значит «Модсогнир». «Высасывающий силы» — вот что значило имя повелителя цвергов. В отличие от своих собратьев, наделенных многими чарами, Модсогнир обладал страшным даром. Он мог умертвить человека, выпивая его жизненную энергию, подобно тому, как поступали, если верить преданиям, суккубы. Шева поняла, что это конец. Собрав остаток сил, она обратилась к Сурту, но тот не ответил, хотя Охотнице и показалось, что директор Управления где-то рядом. Но быть может, он просто не сумел уловить слабый сигнал, исторгнутый гаснущим сознанием. Пришла тьма. Пришла, но не наступила, ибо в самый последний миг, определяющий грань между приходом и наступлением, вдруг вспыхнуло ослепительное солнце.

Вспышка и дикий визг карликов вдруг разорвали пелену небытия. Широко раскрыв глаза, Охотница следила за тем, как уродливые создания мечутся по зале в поисках укрытия от солнечного света, губительного для тех, кто поклоняется ночи и подземелью. Те, кому удавалось найти спасительную тень, благодарили судьбу. Прочие навечно застывали оплывшими глыбами, похожими на причудливые каменные наросты. Нашли вечный покой Вестри и Аустри, губастый Фундин и кудрявый Лит. Смертоносный свет коснулся и Модсогнира, но король карликов был слишком силен, чтобы поддаться власти враждебной стихии. Зашипев от боли, он расправил свой черный плащ и, подобно летучей мыши, бросился в лаз, скрывавшийся позади его трона. Перед тем как исчезнуть, Модсогнир издал вопль, придавший Шеве сил:

— Сурт!

Сурт все же услышал ее призыв. Шева с трудом привстала на локте, рассчитывая увидеть директора Управления, сегодня любимого как никогда своей лучшей Охотницей. И спаситель предстал перед Шевой во всем своем великолепии. Тело его облекали огненные одежцы, а от лица исходило почти нестерпимое сияние.

— Сурт? — выдавила Шева, закрывая ладонью глаза.

Голос, ответивший ей, был громоподобен.

— Да, Сурт! Наконец-то я нашел тебя!

Шева ощутила прикосновение могучих рук и закрыла глаза. Когда же она открыла их вновь, вокруг бушевал огонь. Нет, то было не настоящее пламя. То было сияние, которое испускало все, окружавшее Охотницу. Сияло небо и более походившее на вечернее, потерявшее полуденный пыл солнце. Сиял холм, на вершине которого лежала Шева, пылали холодным огнем нивы, до самого края горизонта окружавшие холм. Спаситель сидел неподалеку, с жадностью уплетая здоровенный ломоть хлеба и почти такого же размера кусок мяса и отхлебывая что-то из золотистого цвета фляжки. Заметив, что Шева очнулась, огненный человек повернул к ней свое лицо, правильное и прекрасное, словно у древней статуи.

— Кто ты? — спросила Шева, обнаружив, что ее голос не так уж и слаб.

Вопрос удивил незнакомца. Он даже перестал жевать.

— Сурт! — ответил он, всем видом своим выражая недоумение, почти обиду.

— Ты не похож на Сурта.

— А кто же я, по-твоему?

— Не знаю. — Шева приподнялась. Ее руки и ноги уже освободились от чар Модсогнира и повиновались своей хозяйке. — Ты — существо из Отражения.

— Мне непонятны твои слова, но я Сурт, повелитель огненных людей. Я услышал твой зов и поспешил на него. Я обнаружил тебя в лапах презренных цвергов. Мой свет убил их, а потом я спас тебя.

— Ты — повелитель огненной страны?

— Да. А ты — женщина с рысью?

Шева усмехнулась:

— Порой меня называют так, но существо, которое было со мной, совсем не рысь.

— Ты сильна, хоть и кажешься слабой, ибо сила твоя в красоте. Злые духи прислали тебя погубить наш мир!

Лицо спасителя, вполне обычное на вид, стало раскаляться, становясь ослепительным. Шева насторожилась, она не искала новых неприятностей.

— Думаю, ты ошибаешься.