Конец охоты
Шрифт:
Но Пауль не подчинился:
— Не думаю, что тебе удастся найти в лесу Мюрквид [5] своего кота. Лес слишком большой, а кот — маленький. Кроме того, это опасно. Я не хочу рисковать ни твоей, ни собственной жизнью ради столь незначительной твари.
— Как ты можешь! — возмутилась Шева. — Мой Баст — лучший на свете кот!
— Может быть. Но он всего лишь кот. И пусть это испытание будет проверкой самому лучшему в мире коту. Если он выберется к людям — значит, он действительно лучший, если же нет — туда ему и дорога.
5
Мюрквид — «Черный лес», по скандинавским преданиям — обитель великанов
Шева не нашлась что возразить. Немного погодя она заметила, скорее для себя, нежели для Пауля:
— Однако ты стал жесток!
— У меня была хорошая учительница! — незамедлительно ответил спутник. — Кроме того, три года, проведенные в этих краях, что-то да значат!
— Три года? Целых три года?! — изумилась Шева. — Ведь прошло всего несколько часов!
В ответ Охотница услышала смех Пауля.
— Кажется, ты сама учила меня, что время течет где-то быстрее, где-то медленней. Мое время течет медленно. Или быстро… Не знаешь?
Шева помотала головой, она действительно не знала, как будет правильно.
— Так или иначе, прошло три года. Но я не жалею о них. Это было славное время! Попав в эти края, я ужаснулся, но потом мне здесь понравилось. Мир жестоких и коварных, но в то же время открытых и щедрых людей. Меня приняли без особой ласки. С полгода я был рабом у одного из конунгов, но потом сбросил ярмо и стал воином. Я ходил в дружине славного Седрума. Я научился владеть мечом, и вскоре мне не было равных в этом деле. Я научился стрелять из лука и грести по шесть часов кряду, когда нужно было догнать ладью купца или уйти от чужих драккаров. Я научился держаться в седле и по три дня обходиться без пищи. Я знаю, как согреться в лютый мороз, убив оленя и сунув в его распоротое брюхо ноги. Примерно с год я ходил в набеги, а потом решил стать хозяином собственной судьбы. Я стал одиночкой, живущим вне человеческой стаи. Таких называют медведями, но я ненавидел разбойников — и медведей, и псов. Я истреблял их, и потому меня прозвали Волком. Ульв — теперь это имя известно всем обитателям Верланда. Каждый в этом мире произносит его с уважением, а некоторые — и со страхом!
Пауль на мгновение умолк, и Шева поняла, что настал удобный момент спросить:
— Пауль, а тебе не кажется, что этот мир не такой?
— Что значит — не такой?
— Я хочу сказать, что он не совсем такой, каким должен быть!
— Ты имеешь в виду зеленое солнце, великанов, цвергов, Ермунганда, враждующих богов и тому подобное?
— Да, все это и тому подобное, чего я не знаю. И еще оранжевого зайца, розы на красном снегу…
— Может быть, — подумав, ответил Пауль. — Я не затруднял себя размышлениями. Мне нравится этот мир. Я готов допустить, что он — какая-то игра, правила которой мне не до конца известны. Но они покуда устраивают меня, и я принял их. — Голос юноши стал чуть приглушеннее, Шева догадалась, что он повернул голову. — Погоня! — сообщил Пауль мгновение спустя. — Они все же вытащили из берлоги медведя и оседлали коней. Теперь они гонятся за нами. Должно быть, их очаровала добыча.
— Что ты намерен делать? Если хочешь, я остановлю их с помощью излучателя.
— Не надо. Это другой мир, в нем свои законы. Не стоит использовать здесь столь чуждое оружие. Я постараюсь уйти от погони. Надеюсь, Леттфети [6] не подведет нас.
Пауль подхлестнул коня, и тот, словно подтверждая делом свое прозвище, перешел с рыси в галоп. Они вылетели из лощины и понеслись по совершенно ровному, зажатому двумя грядами холмов плато.
— Поле Вигрид! — бросил Пауль. — А вон там мое логово.
6
Леттфети — легконогий.
Впереди виднелось внушительных размеров строение, над которым вился легкий белесоватый дымок. Из-за спины донесся отчетливо различимый стук конских копыт.
— Не успеем, — пробормотала Шева, засовывая руку за пояс.
Пауль помешал ей извлечь бластер.
— Успеем. Текк встретит их.
— Текк? Кто это?
—
Бешеная скачка продолжалась. Ветер, гулявший на равнине, хлестал лицо, забавлялся меховым капюшоном, норовя ударить его краем по покрасневшему носику Шевы. Дом приближался, как приближался и стук копыт. Шева осторожно повернула голову. Громоздкая фигура Пауля мешала видеть, что творится позади. Охотница смогла рассмотреть лишь два полуразличимых в снежной пелене силуэта, но наверняка всадников было больше. На месте Пауля она развернула бы коня и приняла бой, но тот продолжал нахлестывать своего Леттфети, словно происходящее за спиной мало волновало его. Шева живо представила, как стрела вонзается в спину Пауля, и ей стало не по себе. А следующей мишенью должна была стать она сама. Но ничего дурного не произошло. Из-за спины вдруг донеслись крики и оглушительное конское ржание. Пауль на полном скаку остановил Леттфети, дабы дать Шеве возможность полюбоваться зрелищем. А оно заслуживало того. На багровом снегу метались обезумевшие кони, чьи хозяева тщетно пытались вернуть своих скакунов. Двое преследователей лежали недвижимы, еще двое рвались через невидимый барьер, отделявший Шеву и Пауля от врагов.
Пауль расхохотался:
— Я же сказал, что Текк встретит их! И не надо ни бластеров, ни лишней крови! Пошли!
— А они?
— Побесятся еще немного, а потом уберутся восвояси. Им не справиться с чарами Текка.
С этими словами Пауль направил коня к дому, на крыльце которого путников уже поджидал невысокий крепко скроенный человечек.
Определение «человечек» пришло к Шеве совершенно случайно, но, как выяснилось спустя мгновение, оно как нельзя лучше соответствовало истине. Перед Шевой был именно человечек, потому что человеком в полном смысле слова загадочного Текка нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Шева осторожно пожала протянутую ей когтистую лапку и с деланным спокойствием изучила взирающую на нее физиономию: большие круглые глаза, животные, но вместе с тем и человеческие, плоский, словно кошачий, нос, треугольную пасть-рот с нависающими над нижней губой клыками.
— Текк, — представил человечка Пауль. — Цверг из рода Текков.
— Прошу прощения, черный альв! — поправил юношу Текк. Он немигающе изучил Шеву, после чего сообщил — то ли Паулю, то ли самому себе: — А она боится меня!
— С чего ты взял? — с натянутым смешком протянула Шева.
— Он умеет читать мысли, — пояснил Пауль. — Порой с ним просто нет сладу! Так что ты нашла себе достойного собеседника.
— Она тоже обладает даром говорить сердцем? — полюбопытствовал Текк.
— Если верить ее словам, да.
Шеву разозлила бесцеремонность, с которой Пауль и человечек обсуждали ее способности. Как будто ее здесь и не было!
— Да, я умею читать мысли! — с вызовом сказала она. — И я умею делать так, чтобы никто не смог прочесть мои мысли! А кроме того, с чего ты решил, что я боюсь тебя?
— На тебя произвели впечатление мои зубки.
— Это правда, но впечатление еще не означает страх.
— Это тоже правда! — с неожиданно приятной улыбкой согласился Текк, и Шева поняла, откуда взялось его прозвище [7] . — Прошу вас, дорогая гостья, в наши покои. Чувствуйте себя как дома!
7
Текк — приятный.
Шева приняла радушное приглашение, напоследок еще раз насладившись зрелищем разъяренных неудачей и обескураженных преследователей. Войдя в дом, она скинула меховую шубку, которую с ловкостью вышколенного дворецкого принял Текк, и устроилась в предложенном им кресле.
— Чай, кофе, вино, бренди, водка? — перечислил Текк.
— Откуда у вас… — начала было Охотница и осеклась. В этом Отражении, населенном великанами и карликами, все развивалось по своим законам, не следовало удивляться тому, что его обитатели, которые по идее не должны были ведать иного напитка, кроме пива, знакомы со вкусом отборного кофе или выдержанного коньяка. — Вина, — сказала Шева и совсем уж нахально прибавила: — Только не более чем двенадцатилетней выдержки и белого.