Конец охоты

Колосов Дмитрий

Здешние обитатели были весьма непрезентабельны на вид. Их отличал единственный цвет — серый. Серыми были их одежды, лица и волосы. Даже язык, злобно показанный гостье одним из туземцев, был цвета сухого камня. Примерно в тех же тонах был выдержан и весь пейзаж. Серая зола подменяла собой землю. Кое-где из этой золы торчали сухие былинки ковыля, справа и слева виднелись засохшие серые деревья. Солнце также было серым. Вернее, его не было — на положенном солнцу месте висел тусклый диск, испускавший безжизненный свет.

—

Сюда! — Пес дал гостье возможность осмотреться, после чего легким толчком головы, от которого Шева едва не упала, направил ее к входу в здание, где уже появилась сама Хель, владычица царства мертвых.

Шева послушно направилась навстречу Смерти, не без любопытства разглядывая ее. Кто-то из древних имел слабость заметить: «Ни на солнце, ни на смерть невозможно смотреть в упор» [10] . Шева без особого труда могла бы опровергнуть это претенциозное утверждение — солнце оказалось не столь ярким, а Смерть не столь ужасающей. Бросалось в глаза, что было время, когда Смерть была ослепительно красива, просто время это прошло. Лицо Смерти покрывала сеточка мелких морщин, губы были блеклы, высокий лоб причудливо пересекали две горизонтальные и две вертикальные складки — свидетельство мудрости и суровости нрава одновременно. Ярким пятном выделялись глаза — огромные, глубокие и голубые. Голубые, словно у Шевы.

10

Слова Ларошфуко.

Должно быть, не только Охотница подметила сходство их глаз, потому что Смерть неожиданно улыбнулась:

— Добро пожаловать, женщина с рысью, в мой дом!

Хоть Шева и устала удивляться тому, что все знают ее, она все же попыталась разыграть недоумение:

— Ты знаешь, кто я?

— Не надо притворяться! Кто же не знает женщину с рысью, коей назначено разрушить наши миры? Будь моей гостьей!

— Полагаю, отказывать в этом здесь не принято?

Смерть насмешливо хмыкнула:

— Совершенно верно!

Повинуясь радушному жесту хозяйки, Шева прошла в дом. Убранство зал было простым, но не лишенным вкуса, комната же, куда Хель привела гостью, отличалась обилием соответствующей атрибутики. Стены ее были обтянуты черным крепом, по которому бежали во все стороны гирлянды оскаленных черепов, ножки кресел были выполнены в виде берцовых костей, а поверхность столика выложена человеческими ребрами, выпрямленными и обточенными друг под друга.

— Милое местечко! — заметила Шева, оглядевшись.

— Я знала, что тебе понравится. Присаживайся, поговорим.

Шева не стала возражать и устроилась в кресле, обитом белоснежной кожей, как заподозрила Охотница, человеческой.

— Вино? Пиво?

— Здесь подают вино?

— Почему бы и нет? Как

ты можешь сама убедиться, — Смерть ласково погладила детский череп, украшавший подлокотник кресла, — ничто человеческое мне не чуждо!

Она засмеялась собственной шутке, Шева также позволила себе улыбнуться.

— Тогда вина.

— Лежебока, вина! Только не более чем двенадцатилетней выдержки. Я права?

— Как может быть права лишь Смерть! — подтвердила Охотница.

Позевывающий слуга с возмутительной неторопливостью отправился исполнять приказание. В ожидании его возвращения Смерть завела неторопливый разговор:

— Что привело тебя ко мне, женщина с рысью?

— Не что, а кто, — поправила Шева. — Локи обманом завлек меня в твои владения.

— Что ж, это вполне логично.

— Не вижу никакой логики.

— Почему же? Ты угрожаешь гибелью мирам, Локи более всего на свете желает сохранить их в неизменности. Ваши намерения совершенно противоположны, именно по этой причине он решил избавиться от тебя.

— Но с чего вы все взяли, что я угрожаю вашим мирам? — возмутилась Шева.

— Так гласит предание.

— Да мало ли о чем оно гласит! Откуда знать, кто его сочинил и сколько времени прошло с тех пор?

— Наши предания не лгут, — заметила Смерть, принимая из рук Лежебоки бутыль с вином. — Это единственное, чему здесь можно полностью доверять.

— Не стану спорить, но хочу сказать, что лично я не испытываю ни малейшей неприязни к вашим мирам. Напротив, они мне нравятся. Быть может, ваши предания имели в виду какую-то другую женщину.

— Возможно. Но я думаю, что это все же ты. У кого еще могут быть такие голубые глаза?

— Например, у тебя.

— Да, — согласилась Смерть, наполняя стаканы. — Но речь идет не обо мне. Я несу гибель, но лишь ничтожной части того, что принадлежит мирам. В остальном же я питаю их жизнью.

— Интересно, как? — поинтересовалась Шева.

— Страх передо мною подстегивает все живое, заставляет идти вперед и развиваться. Это и есть смысл жизни. Разве не так?

— Наверно, — после недолгого молчания выдавила Шева и подумала, что столь глубокие по своему смыслу слова звучат слишком странно в устах той, что призвана нести смерть.

— Даруя смерть, я дарую жизнь. А вот ты призвана нести жизнь, но невольно несешь смерть. Именно потому твое место здесь.

— Ты хочешь сказать, что намерена умертвить меня? — поинтересовалась Охотница, следом за хозяйкой пригубляя вино.

— К чему такие крайности? Достаточно задержать тебя здесь. В моих владениях ты не погубишь наши миры.

— И как долго будет длиться мое заточение?

Смерть пожала плечами:

— Кто знает? Как решит он.

— Кто — он? Локи?

— При чем здесь Локи?

— Кто же?

— Меняющий маски.

— Один?