Конец таежной банды

Сухов Евгений Евгеньевич

Утром на тропе в гору Томыспаев заметил свежие следы от лошадиных копыт.

– Семь всадников, подковы, как у наших лошадей, – сообщил он спутникам, – это, наверно, каторжники Серого. Надо подходить осторожно, чтоб они нас не заметили.

– А что будем делать, когда подберемся к ним, – спросил один из охотников.

– Убьем, – просто ответил Томыспаев. Он потянул носом воздух и добавил: – Курят… Нападем быстро. Они даже не смогут воспротивиться… Так повелели мне духи. Эти чужаки осквернили священную гору…

* * *

Вздрогнув, Евдокия открыла глаза и села на лавке, сжимая в руке «маузер». В окно лился

тусклый солнечный свет. В голове у нее мелькнула мысль, что уже рассвело, а ее до сих пор не позвали. Красные давно должны были подойти и напасть. Или они избрали другую тактику, а может, чего выжидают. Задумчиво она посмотрела на спящего чекиста. Его лицо блестело от пота, им же пропиталась вся одежда – видно, болезнь выходила. Выглядел он значительно лучше, чем накануне. До этого Евдокия всерьез полагала, что парень долго не протянет, однако организм чекиста оказался на редкость выносливым и сильным. Осторожно приблизившись, она пощупала Алексею лоб. Жар еще был, но небольшой. Инфекция отступала. Она еще немного постояла, посмотрела на него, а потом пошла во двор, чтобы умыться. Вытирая лицо полотенцем, она снова подумала о нем. Чем-то он напоминал ей Серого. Возможно, своей отчаянностью. Если бы он не был чекистом, возможно, у них бы что-нибудь получилось. На губах Евдокии появилась мечтательная улыбка и сразу исчезла. Она вспомнила, где находится и что происходит. Везде вповалку на вещах спали переселенные люди, а в любой момент могли напасть красные. Расслабляться было нельзя. Повернувшись на звук шагов, она увидела Патрикея. Было видно, что за ночь он и глаз не сомкнул.

– Поспала хоть немного? – по-отечески поинтересовался бывший приказчик вместо приветствия.

Евдокия, опустив глаза, кивнула. Выходило так, что пока она спала, другие прикрывали ее, сидели всю ночь в блиндажах, наблюдали… Как-то нехорошо вышло.

– Что, красные не напали? – спросила она, чтобы сменить тему.

– Не знаю, не было никого, – пожал плечами удивленный Патрикей, – давно должны были подойти, но все нет. Может, заночевали в лесу и решили днем напасть. Вот думаю послать людей, чтобы проверили, куда они подевались.

– Пошли, – согласилась Евдокия.

– Влас сам вызвался командовать разведчиками, – признался Патрикей, – я был против, но разве его убедишь. Отобрал десять человек и вот теперь собираются.

– Скажи ему, пусть не геройствует, – забеспокоилась Евдокия.

В ее душе шевельнулся страх. Если она потеряет еще и Пакина, то крепость оборонять будет точно некому. Ей одной не справиться. Влас был кадровым военным, всегда давал ей верные советы. В его присутствии она чувствовала себя спокойно. Если бы с ней вдруг что случилось, он всегда мог встать во главе обороны крепости. А без него придется действовать с оглядкой. Она уже не сможет поднять людей в атаку, показывая безрассудную смелость, потому как будет знать, что ее никто не заменит. Ведь Патрикей не Влас. Он мог и воевать, и оборонять крепость, и командовать, но делал все слишком прямолинейно. Не было в нем ни отчаянности Серого, ни изворотливости Власа. Он не смог бы вселить в людей уверенность, что они победят несмотря ни на что, как это делали они с сестрой.

– Я его предупредил, чтобы был осторожнее, – ответил хмурый Патрикей, – он обещал, что они только разведают все и сразу вернутся.

Зная Пакина, Евдокия очень сомневалась в этом. Тот, скорее всего, задумал застать красных врасплох прямо в их лагере и разбить малыми силами одним быстрым точным ударом. Вслух Евдокия этого говорить не стала. Она знала, что Власа не переубедить. Когда он что-то

вобьет себе в голову, свернуть его с пути невозможно. Будет стоять до конца. Что ж, пусть идет. Вдруг и правда получится.

– Ладно, пойду немного посплю, – устало произнес Патрикей и потер глаза, – просто с ног валит от усталости.

– Конечно, иди, – кивнула Евдокия и сама пошла в дом. Чекист уже проснулся и смотрел на нее ясными глазами.

– Дай угадаю, ты хочешь в сортир? – язвительно спросила Евдокия.

– И не только, – подтвердил ее догадку Алексей.

– Ты лучше скажи, почему твои кореша не торопятся нападать, – враждебно спросила она, – чего тянут? Ночью вообще было самое время. И сейчас момент неплохой. Это что, хитрость какая?

– А я почем знаю, – пожал плечами Алексей, – к тому же наемники мне не кореша. Я не хотел с ними работать. Начальство заставило.

– Ну, эту байку я уже слышала, – усмехнулась Евдокия, – прямо аки агнец лежит на заклании, невинный-невинный… Знаю я ваше племя…

* * *

– Все, время вышло, – объявил всем Суслик, выходя из пещеры, – они мертвы. Дергаем отсюда ма…

Закончить фразу он не успел. В глаз ему вонзилась стрела. Еще три стрелы пробили грудь. Змей, сжимая в зубах самокрутку, схватился за «наган», но в следующую секунду оказался весь утыкан стрелами. Гриня шагнул в глубь пещеры, чтобы укрыться от невидимых лучников, однако ушел недалеко, получил три стрелы в спину, упал на колени, а затем лицом вниз на камни. Все произошло слишком быстро. Глаз со стрелой в плече успел нырнуть за каменный выступ. С противоположной стороны то же самое успел сделать Хмурый. Его даже не задели.

– Покажитесь, суки, – взревел Глаз, видя, как медленно оседает Змей. Несмотря на пять стрел, пронзивших его тело, он был еще жив и даже вытащил из-за пояса оружие. Одетый в шкуры охотник, вымазанный глиной от гнуса, точно шар выкатился сбоку, вскочил на ноги и выстрелил из винтовки в голову Змею. Вторую пулю он послал в Глаза, но промахнулся, так как не успел прицелиться, да и каторжник тоже на месте не стоял. Ответным выстрелом Глаз снес местному полголовы, покосился на упавшего Змея, а затем перевел огонь на край каменной площадки перед пещерой у вертикально стоявшей отвесной скалы. Там из расщелины показались сразу трое. Лица – страшные глиняные маски. Возникшая ниоткуда стрела вонзилась Глазу в ногу. Две другие ударили выше над головой, потому что он присел.

– Суки, – взревел Хмурый, разворачивая пулемет. Нажав на спусковой крючок, он послал пули широким веером, накрывая все перед пещерой, и стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Трое смельчаков, что кинулись к пещере, оказались изрешеченными точно сито. Потом в Хмурого полетели стрелы, и Глаз наконец-то увидел лучников. Те резко высовывались из трещин в скале по краю дороги, стреляли и прятались вновь. На этот раз ни один из их выстрелов не достиг цели. Хмурый укрылся за скальным выступом, размотал с себя запасную пулеметную ленту и перезарядил оружие.

– Ну, держитесь, гниды, – прошептал сам себе Глаз, доставая из-за пазухи гранаты. Выдернув чеки, он зашвырнул гранаты в укрытия лучников. Громыхнули взрывы. От них вздрогнула вся пещера. Сверху посыпались камни.

– Эй, ты чего? – закричал на него Хмурый, закрываясь пулеметом от камнепада.

– Ничего, – огрызнулся Глаз и вскрикнул, получив обломком скалы по ключице, – мать египетская!

– Ты как? – обеспокоился Хмурый.

– Нормально, – пробормотал Глаз, косясь на торчавшие из тела стрелы, – сдыхать не собираюсь.