Конец войны
Шрифт:
— Нас иногда подслушивают. В соседней комнате, скорее всего, никто не живёт, но туда заходят два человека. Они пробыли в комнате ровно час, после того как мы заселились, и ушли, когда мы поели, перед тем представлением, которое мы показали наблюдателю на каланче напротив наших окон, — выдал я результат своих наблюдений.
— Я была уверена, что за нами будут следить более тщательно, — чуть растерянно сказала Ольга.
— А зачем? Уверен, что старший лейтенант Вороной, или комиссар госбезопасности Сенцов при надобности могут зачистить всю квартиру, —
— Ты меня обвиняла, что я строю предложения не так, как многие. Так у меня семья профессорская. Но откуда у тебя это? — спросил я.
— Семья не профессорская, но… Давай не будем об этом, — сказала Оля, намекая на свое, скорее всего, дворянское происхождение.
Я уже почти был уверен, сто соглядатаев мы пока и не видели. Среди пьянствующих мужиков их точно не было. Женщина-управдом вела себя откровенно трусовато в отношении нас, а ещё и с плохо скрываемой обидой. Такие эмоции можно сыграть, если бы управдомом была, например, Фаина Раневская. У управдома, как и всех жильцов спросят про нас, но после. Так что определённую свободу нам дали.
Причём, я был практически уверен, что командование пошло на подобные вольности сугубо из-за того, что они понимают: если я захочу уйти, я это сделаю. А чтобы не допустить моего бегства, впрочем, и ухода Ольги, им нужно мало того, что привлекать кого-то ещё, обладающего Альфой, или же пробовать брать в осаду то здание, в котором мы будем находиться, с применением чуть ли не артиллерии и авиации. Ну, и смотреть за нами, давая вольность, проверяя степень лояльности, на мой взгляд, вполне профессионально в сложившихся обстоятельствах. Это не может не радовать, что наше командование вполне адекватное и не готово работать только через принуждение.
— Как спать будем? Может, продолжим эксперименты с поцелуями? — не стесняясь девушки, я стал раздеваться.
— Не порти о себе впечатление! — сказала девушка, при этом чувствовалась некоторая недоговорённость.
— Ну же? О чём хотела попросить? — поинтересовался я, беря одну из подушек и перекладывая её в противоположный край кровати.
— А поцелуй меня ещё раз, пожалуйста, — пряча глаза, смущаясь, даже краснея, попросила Ольга.
— Хорошо. Раздевайся! — сказал я, ложась в кровать.
— Забудь! — сказала Ольга, и от нее случился кратковременный, но существенный выброс энергии.
Мне удалось без особого труда отбить этот ментальный удар. Всё же девушка была значительно слабее меня.
— Контролируй себя! — жёстко сказал я. — Помни, что среди нормальных людей, мы обязаны держать под контролем свою Силу. Если на каждого похотливого самца ты будешь реагировать подобным образом, то тебя закроют в какое-нибудь спецучреждение, изолируя от всего мира.
— Кто ты такой? Ты говоришь, будто прожил целую жизнь, а выглядишь, как только что сошедший со школьной скамьи, — спросила Ольга.
— Ложись спать! Как ты и говорила, будем спать валетом. А уже утром я тебя поцелую, — сказал я, поворачиваясь на бок.
Ольга ещё постояла некоторое время,
— Ноги с моей подушки убери, бугай, — пробурчала Ольга.
И всё-таки, наверное, за прошлую жизнь я немножечко, но смог разобраться в женской психологии. Девушка сейчас ожидала от меня грязных приставаний, что я обязательно повернусь в тот момент, когда она стояла посреди комнаты почти раздетая. Наверняка, готовилась уже дать мне, такому нахалу, отпор. А тут, облом вышел. Я не повернулся, и оттого неизменно должна была возникнуть некоторая обида на это моё бездействие.
Прав был «наше всё» незабвенный Александр Сергеевич Пушкин: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Но мне стоило определенных усилий умерить собственное либидо и не схватить сейчас в охапку красотку, не зацеловать её до смерти.
В отношениях прекрасной суккубы, «зацеловать до смерти» — отнюдь не метафора. Вопрос стоял только в том, до чьей смерти. Но я хотел поблагодарить наше командование, которое, среди прочих экспериментов, придумала и этот: наши с Ольгой возможные отношения. Хотя, это они должны быть мне благодарны, ведь я мог бы поступить иначе и не пойти на службу.
Уснуть долго не получалось ни мне, ни девушке. И речь даже не о том, что на полуторной кровати сложно спать двум взрослым людям, и что то мои ноги мешали голове Ольги, что её ножки то и дело, но ударяли меня по голове. Мало того, так ещё и ощущалась некая аура, которая возникла вокруг этой кровати. Возможно, мы оба были не прочь углубить, так сказать, эксперимент. Но сон, всё же взял своё.
— Нас утро встречает прохладой, — напевал я, при этом старался не сбить дыхание, во время выполнения зарядки.
Оля ещё спала, а её присутствие позволяло мне проводить более интенсивную тренировку. Вчера я смог отжаться пятьдесят раз, сейчас уже сделал три подхода по семьдесят отжиманий. Прогресс, однако.
Я вот думаю, что, если подростков-спортсменов на тренировках мотивировать тем, что если они будут хорошо выполнять задания тренера, то красивые девушки, наблюдавшие за этим, начнут снимать какой-то элемент своей одежды, то Россия или Советский Союз станет лидером в спортивном мире. Сложно придумать себе наиболее сильную мотивацию, чем инстинкт размножения.
— Вставай, соня, В здоровом теле здоровый дух! — начиная в своей круговой тренировке приседать, говорил я.
— Я и так хорошо выгляжу, — пробурчала Ольга, переворачиваясь на другой бок. — Дай хоть полчаса поспать без твоих ног у моего лица.
Я улыбнулся. Прямо жить хотелось! Я в здоровом молодом не запущенном теле. Рядом в постели нежится очаровательнейшая девушка. Разве же это не жизнь!
Стук в дверь прервал и мою тренировку, и чуть сбавил эйфорию.
— Кого там черти принесли? — недовольно сказала Оля, накрываясь одеялом с головой.