Конец войны
Шрифт:
— Будем спать? Валетом? — чуть подрагивающими губами спросила Ольга.
Уже от той интонации, с которой это были произнесены слова, становилось понятным, что она на что-то решается. Некоторые намёки в течение всего дня, то, что девушка украдкой бросала на меня взгляды с глубоко задумчивым выражением лица — всё это говорило о том, что Оля хотела бы продолжить эксперименты.
— Оля, ты хочешь быть со мной или хочешь проверить, можешь ли ты быть хоть с каким-нибудь мужчиной без последствий для него? — начал я откровенный и даже сложный для девушки разговор.
— Мужчине не понять, что может чувствовать женщина, которая понимает, что
И пусть было несколько неприятно, что меня сейчас просто хотят использовать в качестве участника эксперимента. Но осознание того, что наше командование хочет изучить феномен Ольги, не останавливало меня в стремлении реализовать свои желаний. Если буду играть в благородство, показывать себя высокоморальным, так Ольге прикажут лечь с кем-нибудь другим, может, с тем же Якутом или Игнатом. А я останусь и без секса с необычайно красивой женщиной, и покажу себя, как не исполнительный сотрудник. Да и не хочу, чтобы она с кем-то другим ложилась!
Ольга сидела на краю кровати, я подошёл к девушке, начал гладить её голову, пропуская чернявые волосы сквозь свои пальцы. Девушка подняла на меня глаза, но я не хотел смотреть и изучать её взгляд. Я и без того чувствовал страх Оли, а во мне просыпалась совесть, но я отбивался от нее.
Не говоря лишних слов, я приподнял за плечи окончательно растаявшую снежную королеву, начал расстёгивать пуговицы на её платье. Оля стояла, будто парализованная, словно каждая мышца её тела охватила судорога. Платье упало на пол, а после, не теряя времени, я снял с девушки и нижнее бельё. Заминка вышла лишь с тем, чтобы самому раздеться.
Сила начала расходиться по комнате, уже подергивались тяжелые шерстяные шторы, раскачивался стул. Я боролся с чередой тех ментальных ударов, которые последовали один на одним, словно на каждом томном вздохе девушки. При этом, старался своим видом не показать, что мне сложно и болезненно справляться с атаками прекрасной, такой желанной женщины.
Я положил Ольгу на кровать, любуясь её идеальным телом. Внутри уже всё горело, под солнечным сплетением жгло, будто бы туда поместили раскалённый уголь. На моём лице оставалась улыбка, но зубы уже скрежетали от боли. Я хотел её, Ольга применяла свою Силу, которая заставляла меня желать ещё большего. Быть с ней, но умереть — вот чего могут желать мужчины рядом с Ольгой. Они будут терпеть боль, умирая, но не оступятся. Я мог отступиться, но я могу и бороться.
Кровать предательски заскрипела, когда наши тела стали соединяться, дыхание девушки сменялось стоном. Она прикусила губу, и я уже видел небольшую капельку крови, которая стекала по подбородку, но не останавливался. Я отпустил свои эмоции, и теперь не могу, да и не хочу останавливаться. Ольга застонала чаще, потом её тело неестественно так выгнулось и… Мощный ментальный удар поднял меня над полом и ударил о стену.
От автора:
Бизнесмен, циник, везунчик. Таким я был, пока меня не настигла пуля киллера. Но не убила, а отбросила назад, в девяностые. Время, когда я был нищим студентом, получавшим
Глава 18
Комиссар госбезопасности Олег Кондратьевич Сенцов расположился в большом и добротном доме в деревне Севруки, которая располагалась к Гомелю ещё ближе, чем Чёнки. Именно между этими двумя деревушками и располагалась обновленная база подготовки. Здесь должно было быть организовано обучение сразу трёх групп отдела Альфа.
Сенцов прибыл в Гомель всего четыре часа назад, так и не успев отдохнуть после изнурённой работы в Москве. Сон в гудящем и трясущемся грузовом самолете, не в счет. Дрему в машине, что везла комиссара госбезопасности с аэродрома в Севруки, вовсе можно не упонимать.
Встреча с товарищем Сталиным, две встречи с наркомом Берией, потом плотная работа с заместителем народного комиссара внутренних дел Кругловым — всё это в купе с тем, что не получалось даже нормально поесть, что очень важно любому иному, изматывало Сенцова. Он ведь не только встречался с первыми лицами государства и их заместителями, Олег Кондратьевич ещё занимался и тем, что собирал оружие, обмундирование, выбивал деньги на обеспечение всего особого отдела, проводил собеседование с рядом кандидатов в сотрудники расширяющегося подразделения.
Он только на полчаса встретился с женой и дочерью! Правда скоро они могут приехать в Гомель, но только после того, как, или «если», сработает план по ловли измененных «на живца» в виде иных трех групп.
Но это всё не должно было влиять на работу, которую необходимо было проводить сразу по приезду в Гомель.
— Докладывай! — помассировав виски, приказал Сенцов.
Старший лейтенант Вороной… Нет, уже капитан госбезопасности Вороной, обложился папками и посмотрел на своего начальника, ожидая только отмашки. Информации не просто много, ее очень много. Были просмотрены более сотни людей, которых подозревали в странностях и в наличии Альфы, есть первые результаты слежки за иными, как они ведут себя в обычном советском обществе. Новости и по Ольге…
— Товарищ комиссар госбезопасности, с кого начать? — чуть растерянно уточнил капитан.
— Что это за новую девчонку вы привлекли? — спросил Сенцов, выбрав рандомно одно дело и перелистывая бумажки в нем. — Мне успел доложить Васьков, что был обнаружен с девкой на базаре.
Вороной взял одну из папок, лежащую в стороне от других, раскрыл её, перевернул два верхних листа и начал зачитывать:
— Лидия Ивановна Воробьёва, 1925 года рождения, уроженка деревни Столбун Ветковского района Гомельской области. Потомственная иная. Уровень силы до семи…
— Что? — встрепенулся Сенцов. — До семи? Профессор Никодимов со своими приборами за это ручается?
— Вот его служебная записка, — достал из папки лист бумаги Вороной. — Вот, написано, что у Воробьевой потенциально седьмой уровень силы.
— Твоя оценка девушки? — потребовал Сенцов.
— Не боевая. Её надо отправить в Москву, высшее руководство оценит такой шаг и будет благодарно. Она лечить умеет. Мы уже попробовали её на одном умирающем от рака человеке. Он, конечно, как в библии, не встал и не пошёл, но не умер, а врачи наблюдают изменения к лучшему, — доложил Вороной, будто не замечая строгий и вопрошающий взгляд начальника.