Конечная История

Свиридкин Дмитрий Олегович

Он вылетел, вырывая из цепких рук-веток свою шляпу, к этому самому соору­жению, минут пять назад только видневшемуся за ветвями деревьев. Это оказалось не что иное, как огромный кусок крепостной стены, выложенной из самоочищающегося белоснежного камня. Вправо она уходила и встраивалась в горный склон, влево - ухо­дила к реке, где прерывалась и возобновлялась на другом берегу. Ворот здесь не на­блюдалось. Куда деться, было так же хорошо известно, как и то, что спасение может свалиться с небес - то есть вообще не ясно.

Мерцающий в сгущающейся тьме изумрудный клинок пропел, рассекая уплотня­ющийся

воздух и капли усиливающегося дождя, и срубил четверть дрогнувшего пера на шляпе. Затем последовал весьма болезненный удар тяжелым, хотя и деревянным, посохом по спине. Д'Эрмион повалился, не выпуская меча из рук, в быстро разраста­ющуюся серую лужу грязи, размываемой дождем. Чудовищная фигура в черном бала­хоне возвышалась над ним. Он почувствовал, как холодный стальной сапог опустился и вдавил его ногу в землю. Казалось, достаточно этому созданию пожелать и лишь немного увеличить усилие, как кости под неописуемой тяжестью раскрошатся и неве­роятная боль пронзит все тело. Адским пламенем горели глаза-звезды. За бесчувствен­ной серебряной маской на мертвом уже многие века лице сияло незримое торжество.

– Сопротивление приносит лишь страдания. Выбор прост: прими свою судьбу и уйди в небытие, без чувств, без радости, без горя, или обреки себя на вечные муки.

Он начал медленно склонятся над безуспешно пытающимся высвободить прижа­тую правую ногу и подняться д'Эрмионом. Морозный холод прошелся по его спине. Перед глазами все начало плавиться, огненным штормом сжигалось сознание.

Пущенная откуда-то сверху стрела весело просвистела и вошла чуть ниже плеча черного мага, почти вплотную приблизившегося к лежащему, заставив его остано­виться и перевести внимание со своей жертвы на образовавшуюся угрозу.

Забил тревожный колокол, и чей-то истерический, предвкушающий скорую раз­вязку крик между сотрясениями воздуха оповестил: "Сюда! Вернулся! Вурдалак вер­нулся!". Вдалеке за серой от накрывающих землю туч стеной начинали подниматься тончайшие струйки дыма от разгорающихся, несмотря на неистовствовавший ливень, факелов. "Поджигайте стрелы! Быстрее!"

Еще одна стрела вонзилась на полсантиметра ближе к шее Хранителя. Пламен­ные вихри в сознании угасли, реальность перестала растекаться перед глазами. Дав­ление пропало. Удар заставил это темное создание отступить на четверть шага, давая его жертве возможность побега.

– Никчемный человечишка, - проскрежетал металл голоса черного мага, - своим упрямством ты обрек сотни жизней на верную смерть. Они погибнут не за твою бес­полезную душу, но виновным быть тебе.

Скрюченный, уродливый посох с запульсировавшим сиянием изумрудом в на­вершии взметнулся вверх и, сопровождаемый вспышкой молнии, вонзился в размок­шую землю, подняв сноп грязных капель. Из взвизгнувшего камня вырвался громад­ный, разбрасывающий во все стороны золотые молнии огненный шар и с злобно весе­лым треском врезался в каменную стену. Затем последовал оглушительный взрыв. Чернеющие на глазах обломки каменных блоков разлетелись во все стороны. Три чело­веческих тела в легких кожаных доспехах, подброшенные в воздух взрывной волной, с криком ужаса воспламенялись, поражаемые золотыми разрядами, все хлеставшими, словно щупальцами, всех поблизости.

Шум все нарастал, но уже виной тому был не огненный шар, исполнивший свое разрушительное предназначение и исчезнувший, оставляя лишь черный дым над вы­жженным им клочком земли. За проломом, сотворенным Хранителем, все зажигались огни. Обступая массивное трехэтажное сооружение по центру двора, прятавшегося за стеной, к пролому выдвигалась толпа, не столь внушительная, какая бывает при масштабных боевых действиях, какие проходили во время последней войны за единство, но все равно не малой.

– У тебя еще есть шанс избежать кровопролития, - прохрипел маг, вновь направив свои горящие алым пламенем глазницы на отползшего на пару-тройку метров прочь д'Эрмиона. Маг выпустил из стальной хватки вонзенный в землю посох и провел лат­ной перчаткой над камнем в навершии. Изумруд вспыхнул - на месте про­лома в стене вскинулось багровое пламя, облизывающее своими грозными языками почерневший камень, и дождь, уже льющий сильнее даже, чем как из ведра, ничем не мог повлиять на инфернальный огонь.

– Тот, кого звали Аластор... с ним все было проще, - сияющее зеленоватым све­том острие изумрудного клинка уставилось на д'Эрмиона.
– У него были цели, стрем­ления... ему было что терять... потому заставить его впустить Нас добровольно было так легко... Он жаждал власти - мы дали ее, однако никто не обещал, что именно он будет распоряжаться ею... А чего желаешь ты? Мы способны исполнить все, лишь прими Нас и предначертанное...

– Просто отстаньте от меня!
– отвечал д'Эрмион, упершийся спиной в холодный, мокрый камень крепостной стены. У него начиналось крайне редкое явление истерики.
– Я хочу просто жить как прежде! Я даже готов зарабатывать честным трудом - только уйди прочь!

– Это невозможно...
– алое пламя в глазницах Хранителя сменилось фиолетовым.

– Тогда и невозможно то, чего вы хотите!
– он впивался ногтями в грязь и все продолжал отползать в сторону, вдоль стены, не выпуская рукояти погрязшего в луже серебряного меча.

– Невозможное могло бы стать реальным, если б кто-то освободил Нас... уничто­жить Камень... Боги не желают исправить ошибку... Пока он есть, Мы - его Храни­тель... Нужно исполнить предсказанное... Одна жизнь - за существование Вашего мира... Камню нужен Хранитель, или он уничтожит все...

– Нет! Осуществляйте свои благие намерения через кого-то другого, кто не знает правил вашей игры! Возвращайся в свои подземелья - я не соглашусь!
– он не сводил глаз с сияющего клинка, направленного на него и скользившего вслед за ним.

– Нам жаль... Боль заставит принять верное решение...

Изумрудный клинок взметнулся ввысь, и ослепительная вспышка молнии словно поразила его острие. Черный промокший длинный рукав балахона Хранителя сполз вниз, обнажая мертвую плоть его руки. Серая, рассеченная под самыми разнообразны­ми углами кожа сухой пленкой обтягивала выпирающие кости. Куски сгнившей плоти, отсеченные столетия назад, были накрепко примотаны грязными, источающими зло­вонный смрад тряпками. Из-под омерзительных лохмотьев, освещаемые блеском мол­ний, выглядывали и будто бы посмеивались жирные белые слизни.